– Великолепно, – сдержанно отозвалась я. – А для вас?
– Одна из самых долгих и отдохновенных ночей на моей памяти.
– В длительности вы не ошиблись: вы ведь проспали со вчерашнего полудня. – Я положила принадлежности для умывания и смену белья на комод. И заметила перевязанный ленточкой конверт возле вазона со свежими петуниями. На конверте было аккуратно выведено: «Для мистера Икс» – в отсутствие имени все так называют моего пациента. – Вам письмо.
– Ах да. Пожалуйста, откройте и прочтите. Его принесла служанка. Это приветственные слова от доктора Понсонби – то, что, кажется, он не смог мне сказать вчера.
– Потому что вы спали.
– Забавно, – заметил он. – Я впервые заснул до того, как доктор Понсонби начал говорить. Но все же прочтите. Понсонби гораздо более лаконичен на бумаге. Готов поспорить, он будет краток.
Мой пациент не ошибся. Там было всего несколько строк вычурной каллиграфии.
– Вот этим «Ваше пребывание достойно Вашего высокого положения» он намеревался сделать комплимент или речь идет скорее об угрозе? – рассуждал мистер Икс.
Я уже расстегнула на нем рубашку. Спешу уведомить, что мистер Икс, стоя в полный рост, большинству из вас едва ли достанет до пояса.
– Даже вам известно, что одно дело – положение и совсем другое – телосложение, – заметила я без улыбки. В эти мгновения я не могла отвести взгляда от сомкнутых губ шрама на его щуплом боку.
– Не удивляйтесь, что доктор Понсонби их путает. Он ведь по-прежнему путается и в вашей фамилии, мисс Мак-Кари.
– Мы, люди, меняемся меньше, чем нам бы хотелось.
– Некоторые даже прилагают усилия, чтобы не меняться, – изрек мой пациент.
Я наклонилась возле кровати, выжимая тряпку с мыльной водой. Типичный для моего пациента загадочный комментарий. Я понимала, что он имеет в виду меня. Все верно, я действительно вела себя сухо и отстраненно, но он не говорил мне самого главного, и это было нестерпимо. Все его слова были призваны меня оправдать, вместо того чтобы объявить со всей ясностью: мисс Мак-Кари, вы испытали наслаждение, вы испытываете его даже сейчас, в воспоминаниях.
Моя вина не находила облегчения, потому что мой проступок как раз и являлся величайшим облегчением.
Я водила тряпочкой по всему его маленькому телу. Мой пациент был изящного, даже хрупкого сложения – за исключением его огромной головы. Кстати сказать, у него было привлекательное тело. Я не собираюсь описывать его во всех подробностях и призываю вас не обращать на этот абзац больше внимания, чем следует: если вы желаете быть