– Я думаю, ему будет абсолютно всё равно, до определённого момента на то, как вы выглядите и как от вас, прошу прощения, воняет.
– И до какого это, прошу прощения, момента? И может, вы уже хоть что-нибудь соизволите мне сказать по поводу сложившейся ситуации?
Мужчина, закатив глаза, поднялся на ноги и прямо на ходу открыл карету. Он что-то крикнул кучеру, и вся повозка снизила ход. Я уж возрадовалась, тому, что мои мольбы были услышаны, как мой спутник взял и вышел на ходу, сбросившей скорость повозки. Условия мои не изменились, и менять их тоже не планировали.
Следующие сутки разбавлялись только тем, что периодически мне давали ломоть хлеба, тёплый кусок прожаренного мяса, порезанного сыра и кувшин молока. С каждым куском я чувствовала, как силы наполняют измученный организм. Сказать почестному, я так никогда не ела. В приюте нас кормили скромно, растаскивая присылаемые сиротам продукты по своим хибарам. И если быть совсем уж откровенной, то я наслаждалась в данный момент каждым приёмом пищи. Мой спутник больше не появлялся, поэтому отвечать на мои вопросы было попросту некому. В моей голове приличных вариантов того куда меня везут совершенно не находилось, а о неприличных я старалась не думать. Точнее я старательно гнала остальные варианты, они были настолько нелицеприятны, что становилось страшно.
В какой-то момент мой спутник и наша немногочисленная охрана, стала радостно переговариваться и я поняла, что ехать осталось не так уж долго. Не зная радоваться или огорчаться, я просто ожидала того, что будет. Пейзаж за моим окном менялся. Всё чаще стали появляться деревеньки. С каждой пройденной лигой, деревни становились больше и больше, образовывая маленькие города. Этот край мне знаком не был. Исходя из своего образования и происхождения, я вообще мало что знала если честно. Наконец, перед глазами стали появляться оживлённые тракты, телеги с обозами и потому как сторонились и шарахались при виде нашей кареты, её владелец был довольно известным.
В какой-то момент, я, отодвинув шторку, наткнулась на серые глаза моего спутника. Он периодически заглядывал, ко мне во время сна. Вряд ли это было признаком симпатии, скорее проверял наличие признаков дыхания. Я, отодвинув шторку в сторону, хотела нагло, но слёзно, просить остановиться, так как мочи терпеть потребности, пьющего молоко организма более не было, но увидев, что я хочу открыть дверцу, мужик нагло махнул рукой и вместо окон и двери в карете появились глухие стенки. Стало темно и неприятно. Внутренний наглый характер, хотел совершить подлость. Но, так как внутри ещё были отголоски совести и жадности, а именно последняя радовалась мясу и хлебу, то подлость на какое-то время откладывалась. В карете было темно. Видимо мужик решил снизить уровень моего комфорта по максимуму, и теперь удобного диванчика тоже не было. Вообще кроме стен потолка и пола не было. Такое ощущение, что меня посадили в деревянный ящик и так везли.