Арынгазы не хотел уходить, уже, когда стемнело, они почувствовали голод и она испекла вкусные лепешки, которые смазала топленым маслом, были еще сушеные фрукты и мед, ему казалось все необыкновенно вкусным. Он сказал, что останется у нее, пока его рубец полностью не исчезнет, но Баэрта, придя в себя, все-таки решила, чтобы между ними было какое-то расстояние, хотя этот мужчина уже полностью занимал ее мысли, она была теперь в плену своих чувств и тех ощущений счастья и радости, которые Арынгазы подарил ей.
Утром он ушел. Они с трудом оторвались друг от друга и Арынгазы, прижав ее голову к своей груди и гладя ее волосы, прошептал:
– Я приду вечером, хорошо? Я хочу быть здоров,– улыбнулся он, Баэрта согласно кивнула…
Весь день она летала, как на крыльях и что бы она ни делала, принимала и осматривала рожениц, или раненых в том бою, мысли о Арынгазы не оставляли ее, иногда вдруг возникало чувство вины, что нарушила обет, она корила себя, зачем поддалась? Как могла так беспечно повести себя?! Ведь хороший лекарь всегда один… Но голос разума заглушало биение сердца.” Люблю-люблю”-, стучало оно и ум был невластен над охватившим ее чувством. Так прошел день, но к вечеру пришла женщина, сказав, что у ее ребенка жар и она ушла в их юрту лечить его, в течение ночи Баэрта так и не вернулась, а утром нашла смятый топчан- значит Арынгазы был здесь и прождал ее целую ночь, уйдя на рассвете чтобы руководить своим отрядом, отважными воинами. Она легла на топчан, накрывшись шалью и уткнувшись в подушку, вдыхая его запах. Она задремала и проснулась уже ближе к полудню, когда пришел Арынгазы и тихо передвигаясь, затопил очаг, Баэрта проснулась от того, что он, сидя на ковре, не решаясь потревожить ее, смотрел на нее. Она смутилась и, открыв глаза, улыбнулась ему.
– Милая, я прождал тебя всю ночь, ты обещала лечить меня,– улыбаясь,– с нежностью сказал он.
– Я лечила ребенка, пришлось быть рядом с ним всю ночь, пока не спадет жар.
– У меня болит рана, наверное будет непогода,-желая ее прикосновений, сказал Арынгазы.
Баэрта встревожилась и приподнялась на локтях:
– Сильно болит? Я сейчас все сделаю, ты пока раздевайся, я принесу мазь,– и она попыталась подняться, но Арынгазы прижал ее телом, нежно гладя шею и опускаясь все ниже, откинув шаль. Руки его скользили вдоль ее тела и она, закрыв глаза, опять погрузилась в теплую, искрящуюся негу. Дни были короткими и в юрте, при свете огня было уютно, в проеме закружились первые снежинки, известившие о наступлении зимы, они лежали, накрывшись большой теплой шалью, она была мала для них обоих и Баэрта подумала, что он единственный мужчина с которым она хотела бы делить свадебное покрывало… Но мечтать об этом она не могла. В конце концов она ничего не знала о нем. Где его семья, есть ли жена, дети? Или он овдовел? Набравшись смелости, она все же начала этот разговор: