Угрюмый сплюнул, неслышно выругался и повернул направо к Фонтанке. Вход был там. Встречался Коська с Николаем Семёновичем в комнате дворника, который по-родственному разрешил племяннику время от времени здесь беседовать с улыбчивым господином.
Толкнув дверь, Коська увидел, что Власков сидит за столом с дядей Мишей и оба попивают чай. Чиновник для поручений никогда не приходил с пустыми руками, всегда приносил то калачей, то бубликов, то каких-то пирогов, но никогда ни вина, ни водки. Говорил, что голова должна быть светлой, как солнце в дневную пору, и незамутнённой, как вода из родника.
Несмотря на свои почти сорок лет, Коська побаивался Николая Семёновича, хотя виду никогда не подавал, и сейчас с замиранием сердца улыбнулся:
– Здравия желаю, Николай Семёнович!
– Здравствуй, Константин! – произнес Власков и улыбнулся в ответ.
Дядя Миша сразу же поднялся с табуретки.
– Пойду я, убирать сегодня много, – будто бы оправдываясь, сказал дворник.
– Михаил Евграфыч, – ласково сказал Николай Семёнович, – ты бы чай допил, с нами посидел. Не то неудобно получается – пришли два гостя и тебя из твоего же жилья и выставляют.
– Что вы! – замахал руками дядя Миша. – Я такого в жисть не подумаю, а чай потом допью.
– Холодный же будет.
– Ничего, самовар есть, вода есть, щепа есть, значит, и чай горячий будет. – И дворник вышел из своей каморки.
– Здравствуй, Константин! – ещё раз поздоровался Власков. – Что ты у двери встал? Проходи, в отсутствие дяди ты здесь хозяин. Чаю налить?
– Благодарствую, – Угрюмый сел на табурет, где ранее сидел дядя, – только в трактире два чайника опустошил.
– Если так… – чиновник для поручений отодвинул стакан в сторону. – Ну, как поживаешь, Константин?
– Вашими молитвами, – Угрюмый обеспокоенно посмотрел на Власкова.
– Ты не таись, говори, как есть.
Коська как-то сгорбился, на лбу появились глубокие складки, и создалось впечатление, что он и хочет сказать, да что-то мешает.
– Константин, – нахмурился и сыскной агент, – что стряслось?
Угрюмый с минуту помедлил. Власков не торопил.
– Никогда такого со мной не было, – опять умолк, – а вот ныне не могу избавиться от чувства, что кто-то за мной ходит.
– Ты замечал кого-то?
– Да вроде бы нет.
– Ну ты, паря, даёшь. Раньше с тобою такое бывало?
– В первый раз я себя чувствую не в своей тарелке.