– Сударыня и правда очень торопиться изволят, – несмело сказала супруга смотрителя и замолкла под испепеляющим взглядом мужа, дополненным злым шипением.
– Был бы весьма признателен, если бы вы временно оставили нас одних, – произнес Михаил Второй засушенным тоном. И добавил чуть резче: – Распорядитесь с лошадьми для двух экипажей!
Тон, в дополнение к мундиру, сделал свое дело. Смотритель с супругой покинули помещение, из-за закрытой двери донеслась тихая ругань.
– Мы торопимся оба, – немедленно сказал Михаил Второй, – поэтому было бы лучше, если бы вы сразу рассказали о случившемся.
За эти несколько секунд я решила – говорить надо. Кратко, сдерживая эмоции, хотя фиг их сдержишь. И только то, что мне известно. Например, не «в усадьбе похитили детей», а «как прошлым вечером сообщил мне слуга».
А еще я не стала скрывать причину. Нашла подходящие слова, вроде «внебрачное дитя», и рассказала всю предысторию.
Собеседник слушал внимательно, без уточняющих вопросов. Первая его реплика меня удивила.
– И почему же вы приняли такое участие в судьбе этой крепостной девки?
– Я своими руками… – начала я и поняла, что не очень-то хочу рассказывать предысторию своего знакомства с жертвой сладострастия родного дядюшки. По крайней мере, всю правду. – Я своими руками готовила для нее лекарство, когда ее вытащили из воды мужики и привели в мою усадьбу. Бросить ее после этого для меня было невозможно.
– Достойное человеколюбие, – заметил дядя-котик. – Понимаю вас: по закону, да по его практическому применению, ситуация для девки была безвыходной. И вы видите прямую связь между произошедшим и вашим филантропическим актом? – спросил собеседник. – Или, может быть, целью была ваша малютка?
Я вздрогнула. Может, так оно и есть? Но кто? Бывший староста Селифан на такое решился бы вряд ли, да и сын бы не позволил так себя подставить. А иных врагов не нажила.
Разве что… Вспомнила своего ухажера, окончившего жизненный путь на березе в моих владениях. Но в этой истории злодей не обнаружен. Если даже и был.
– У меня нет других объяснений, – ответила я.
– Так что же делать-то будем?
Судя по тону, собеседник задал вопрос сам себе, и я не стала мешать ему собираться с ответом. Что делать мне – давно решено: оторвать руки тем, кто похитил, и открутить головы тем, кто задумал. Пусть чиновник по особым поручениям найдет другой вариант.