Но на этот раз Ева была другой. Встреть он подругу Дуняши не здесь, не в ее же квартире, мимо прошел бы, совсем не узнав – так она изменилась. Кокетства ноль. Потертые джинсы, мужская рубашка, волосы кое-как собраны в хвост и карандаш рассеянно грызется в зубах – задумчива и серьезна.
«Охотно сходил бы с ней в… библиотеку», – поймал себя на мысли Борис.
Ева же поймала на себе его взгляд и хищно отметила: «Впечатление произвела. Мой „ботаник“!»
Что-то вспыхнуло между ними, зажгло их сердца.
Она удивилась. Он смутился.
И подумал: «Что это я так грубо на подругу сестры упялился?»
И, чтобы скрыть свой конфуз, развязно спросил:
– Так что тут за ужасы?
И вновь сюрприз: Ева смутилась и покраснела – от нее он такого не ожидал. Всегда она казалась ему неисправимой нахалкой, а тут…
– Боб, может не надо? – с мольбой попросила Ева. – Дуська – сумасшедшая добрячка, и ты потрясный человек. Бросив свои дела, по первому зову примчался ко мне, а кто я тебе? Просто знакомая. Прости, Боб, что время твое заняла. И тебе, и Дуське, я вам за все благодарна, но лучше справлюсь с этим сама.
Таким заявление Ева окончательно отрезала Борису пути к отступлению.
– А в чем дело? – озадаченно поправляя очки, спросил он. – Почему ты, собственно, отказываешься от моей помощи?
– Ну-уу, мне неловко. Я знаю, ты занятой…
Он поспешил сообщить:
– У меня много лишнего времени.
– И потом, ты мужчина, а мужчины обычно в такие вещи не…
Она запнулась и опять покраснела.
«Боится моего скептицизма, боится, что врушкой ее назову», – догадался Борис и неожиданно понял какая черта настораживала его всегда в Еве. Настораживала и даже отталкивала.
«Она же болезненно самолюбива, – прозрел он. – Самолюбива до умопомрачения и так же обидчива».
Борис опасался таких людей: никогда не знаешь где их ущемишь. Будучи человеком наблюдательным, он сделал вывод: обидчивость – самая опасная в человеке черта. Не подлость, не жадность, не зависть и не безнравственность даже – все эти качества быстро себя обнаруживают, а вот болезненное самолюбие и обидчивость так умеют маскироваться, что узнаешь о них только тогда, когда уже слишком поздно. Еще наивно держишь человека в друзьях, а он давно уже ненавидит тебя лютой ненавистью и только того и ждет, когда ты спиной к нему повернешься – мгновенно с радостью всадит нож.