«И даже кофе без спешки выпью, и плотно позавтракаю. Сейчас же разбужу Пенелопу, пусть мчится к нам, встречает хозяев», – строил планы Лагутин, с радостью отмечая бодрость во всех своих членах.
Будто и не было длинной дороги с опасными приключениями – свеженький, точно с грядки огурчик.
«Есть еще порох в пороховницах», – нетерпеливо ерзая в кресле, восхитился собой Лагутин, вспоминая (почему-то) некоторых молоденьких пациенток из своей частной практики.
– Да-ша! – жизнерадостно воскликнул он, оглядываясь на задние сидения. – Дашенька, подъем! Наконец-то мы…
Наткнувшись на пса, Лагутин осекся и, утратив часть настроения, с досадой подумал: «Черт, избавиться от обузы сегодня я не успею: день расписан едва ли не по секундам».
Евдокия проснулась и, протирая глаза, спросила:
– Ленечка, мы приехали?
– Да, – ответил Лагутин. – Дай мне, пожалуйста, свой мобильный.
– Зачем?
– Вызову Пенелопу. Она еще завтрак успеет нам приготовить. Времени предостаточно.
Пенелопа, призванная помогать по хозяйству, делала за Евдокию все, исполняя роль и кухарки, и прислуги и домоправительницы. За это она получала не только жалование, но и любовь обоих супругов. Лагутины понимали на чем держится их счастливый брак – как и все благополучное, брак держался на отсутствии всяких проблем.
Услышав имя своей домработницы, Евдокия пришла в восторг:
– Пенелопа! Моя Пенелопа! Как я по ней соскучилась! Увижу и зацелую!
– Надо решить неприятный вопрос, – омрачил ее радость Лагутин. – Надеюсь, ты понимаешь о чем пойдет речь.
– Догадываюсь: о собаке.
Леонид Павлович, предвидя сопротивление, нахмурился и попытался дипломатично зайти с другой стороны.
– Сокровище, знаешь, что такое зло? – мягко спросил он.
– Знаю, – ощетинилась Евдокия, – это добро для тебя за мой счет.
– Я не понял: ты хочешь нарушить наш договор? – притворно удивился Лагутин.
На самом деле ничего другого от жены он не ожидал, но Евдокия его удивила.
– Нет, – сказала она, – сегодня же я пристрою пса самолично.
– Умница! – похвалил супругу Лагутин. – Наконец-то взялась за ум.
Дальнейшее показало, что с выводами он поспешил.
– Можешь не волноваться, – продолжила Евдокия, – но и не делай вид, что обрекая на смерть животину, ты творишь святое добро.
Брови Лагутина встали дыбом:
– На смерть? Животину? Ты полагаешь, что в Хосписе пес быстрее умрет, чем в подворотне?