И что-то неразборчивое, наверняка хозяин заведения бухтел на бестолковых посетителей.
Дверь открывалась наружу, хотя никак это угадать невозможно. За мутным стеклом болталась пластинка с одним словом – открыто.
Ну, пусть так. Ролдан коснулся холодной дверной ручки. Можно только гадать, какой сорт пластика использовал хозяин заведения, чтобы материал впитывал как можно больше холода из окружающей среды.
Улыбаясь до ушей, Ролдан свернул шею дверной ручке и потянул дверцу на себя. Пришлось сойти с двух ступеней. Очень неудобное устройство.
– Не держи! – вновь крикнули.
– Да не собирался, – встряхиваясь, ответил Ролдан и вошел.
В заведение пользовались фильтрами приватности, тени в углах сгустились настолько, что их можно пощупать. Посетителей в видимой зоне всего пятеро, а это значило, что питейная пользуется популярностью.
Ролдан намеренно обозначил это место столь архаичным словом. У хозяина заведения получилось воссоздать атмосферу.
В такую погоду, да под такое настроение место идеальное. Невообразимым броском случайных цифр Ролдан оказался именно здесь.
Хотя если проанализировать маршрут… но делать этого не хотелось, чтобы не разрушать атмосферу.
Лица посетителей, искаженные тенями, выглядели угловатыми и рублеными. Мимика искривлена, а длинные пальцы душили непрозрачные питейные чаши. Или лучше, стопки.
Ролдан подошел к стойке, за которой располагался андроид, намерено выпячивающий собственную инаковость. В зловещую долину его не проектировали, это только нарушило бы впечатление.
Машина имела голову в виде многогранника, соединенного с шеей упакованными в гофру кабелями. За ней проглядывали опорные механизмы, жирно покрытые черной смазкой. Каждое движение машины сопровождалось выбросами запахов: кислотные ароматы перегретого пластика и графитная смазка.
Запахи очень важны, потому что на них редко обращают внимание. Многие наоборот стараются избежать излишних ароматов, чем только подчеркивают их наличие.
Тело всегда будет пахнуть. Даже мертвое.
Под многогранником головы скрывался раздутый торс, опирающийся – Ролдан перегнулся через стойку, – на гусеничное шасси.
– Полюбовался? – раздался скрежет машины.
– Достойно. А налей-ка мне, братец, прозрачного да горького. Что-нибудь из своего арсенала. Забористого. Дух чтобы вышибало.
Машина не спрашивала, как намеревается гость провести вечер. В это заведение да при дождливой погоде не ходят, чтобы трясти конечностями.