– Что это было, господи… (очень тихо, сдерживая плач, поднеся левую руку к губам )
– Я не знаю… я… я правда не знаю, сначала мне опять что то померещилось и я закрыл глаза от сильной боли в голове… и эти… глаза, твои глаза, они были… (очень устало и испуганно Макс)
– Надо вызвать, полицию… или аварийку… кого-то надо… (взявшись левой рукой за волосы чуть выше лба, Алиса начала, что-то набирать в телефоне)
Макс направился к выходу. Алиса, поздно осознав что тот уходит, попыталась его догнать в одной туфле, то прихрамывая, то прыгая, увидев только уже отъезжающую машину Макса.
Галлюцинации равно не материально, взрыв это материально… Глаза, абсолютно черные глаза… и этот четкий голос в голове… Успокойся я все сделаю… кто это… что это…
Макс, не смотря на туман в голове, мотал мысли об иррациональности происходящего, пытаясь найти хоть какую-то логику давил на педаль газа, выжимая все соки из старенького двигателя машины.
* * *
Гроза все не умолкает. Вечер незаметно для всех приступил превращаться в ночь. Клиническая больница N69 совсем недавно пережила пересменок, и на свой пост, вступил верный пес этого «сумасшедшего дома», как она ласково любит его называть, вахтерша Зина. В отличии от своей младшей сестры Ники, стройняшкой ее не назовешь. Кудрявый короткий волос и постоянно много косметики, что делает бывшего десантника Бориса, работающего в этой же больнице охранником, верным рыцарем его пышногрудой королевы, от которой он всегда получает отказ с обнадеживающим заданием и с проверкой на верность.
Зина, проверив взглядом из окошка, слегка привстав, закрыта ли дверь для посещений, достала свой планшет, включила очередной сериал и начала проводить свою очередную ночную смену. Все придворные ушли, вассалы спят и только дозорный на страже у дворцовых стен.
Тем временем к парковке больницы подъехал Макс. К постоянно нарастающей боли добавилось четкое понимание, что с Никой случилась беда. Откуда внутри него выросла эта четкая уверенность, он не знал, голоса постепенно начинали опять проявляться. Дождь усилился, он с трудом переместил свое уже уставшее тело из машины наружу, как сразу на него навалились голоса и боль с тройной силой. Больничный двор наполнился странным электрическим звуком, который перемешавшись со звуком крупного дождя, создал хор миллиарда сверчков. Не выдержав боли, он упал с криком на колени в лужу, сжав ладонями уши. Все осветительные лампы на столбах тут же взорвались, окатив Макса серебристым дождем искр. Голоса пропали, боль стихла. Немного придя в себя, от визга сигнализаций трех машин припаркованных неподалеку, он встал что-то бормоча себе под нос, и вялой но расторопной медвежьей походкой направился к главному входу больницы.