– Мартин, – осторожно начал он, – а у нас больница пустует без доктора…
– Соболезную! – огрызнулся Мартин, принимаясь выжимать тряпку.
– Не хочешь поработать в наших Плаклях? – предложил Себастьян.
– Мне совершенно нет никакого дела до ваших злополучных Плаклей, – пробурчал Мартин, – и без того плакать хочется…
– В городской больнице нас не принимают, – продолжал говорить Себастьян, – тем более это очень далеко…
– Вот и возрадуйтесь, – съехидничал Мартин, вновь опускаясь на четвереньки, – нечего вам делать в том треклятом морильнике!..
– Есть правда у нас одна девушка, – продолжал Себастьян, – она травками лечит, но не всегда и не всех…
– И правильно делает, – категорично заявил Мартин, – что толку вас лечить?.. У вас то посевная, то маревая!.. Все одно подохнете, сколько здоровья в вас не вкладывай!..
– А Староста Фрэнк хорошо докторам платит, – продолжал Себастьян, – что-что, а деньгами он тебя не обидит…
– Деньги меня совершенно не интересуют… – перебил Мартин, – Главное, чтобы живы-здоровы были, а на пожить миленькому Мартину завсегда хватить!..
Заслышав это, Себастьян сперва удивился, а потом несказанно обрадовался, поняв, что встретил именно того.
– Мартин, – радостно скомандовал он, – пошли к нам в Плакли!
«Строгая врачебная интеллигенция» вздрогнула, озадаченно захлопала длинными изогнутыми ресницами и принялась по новой отжимать тряпку.
– Мне совершенно нет никакого дела до ваших злополучных Плаклей!.. – сухо парировал Мартин и добавил с нескрываемым трагизмом, – У меня тут катастрофа мирового масштаба!..
– Это просто протекающий потолок, – пожал плечами Себастьян.
– А это просто мальчишка, – заявил Мартин, одаривая темно-синим взором, – который завтра же отправится в свои злополучные Плакли!.. А нукась немедля пошли в мой кабинет!.. Швы тебе снимать будем, и только попробуй мне истерить начать!.. К кровати привяжу до вечера, усек?.. Бестолочь истерическая!.. За Плакли свои он мне тут плачется!.. За миленького Мартина кто б поплакался!..
– В Плаклях за тебя обязательно поплачутся, – выпалил Себастьян, – у нас люди душевные!
– Martinus non asinus stultissimus (лат. Мартин не тупой осел)!.. – заверезжал Мартин, пребольно хватая Себастьяна за запястья и резко затаскивая в «кабинет».
– Конечно-конечно, – зашептал тот и громко вскрикнул от невыносимой боли.