– Хорошо, – безжизненным голосом произнесла Стефанида, машинально положив листок на край кухонной тумбы.
В это время «строгая врачебная интеллигенция» устремила темно-синий взор на недвижимого Себастьяна.
– Тебе понятненько, дружочек? – склонился над Себастьяном Мартин.
Устремив вверх изумрудно-зеленые глаза, Себастьян всепонимающе закивал, смущенно краснея на всякий случай.
Ехидно усмехнувшись, «синеглазый черт» одарил его самодовольным кошачьим прищуром и опустился на корточки перед опешившей Лючией.
– А ты, – раздался поучительный тон лукавого голоска, – запомни, моя маленькая, и всякий раз напоминай братику, что животик он не напрягает, тяжеленькое не поднимает, на сквознячках не пребывает, резких движений не совершает.
Бегать и прыгать дозволяется, но в пределах разумного, договорились?
Задорно подмигнув, Мартин лукаво улыбнулся. Пронзительно-синие глаза блеснули сиреневым переливом, вызвав откровенный восторг у старательно кивающей Лючии.
В это время входная дверь резко отворилась. Завидев хмурого отца, Себастьян дрогнул и испуганно съежился.
– Явился, – пробасил Патрик с пренебрежением, и хотел было что-то добавить, но тут заслышалось тактичное покашливание.
Заметив на себе строгий каре-зеленый взгляд, Мартин прекратил кашлять и, устремив на Патрика ярко-синий взор, премило заулыбался, похлопывая длинными изогнутыми ресницами.
– Патрик, помнишь Мартина? – подала радостный голос Стефанида, – Вот он и вылечил нашего Себастьяна!
Мартин артистично поклонился, но заместо бурных оваций Патрик лишь недовольно хмыкнул.
– Ну да, – принялся сбивчиво затараторить Мартин, – и как обещался в самые кротчайшие сроки! Хотя случай, на самом деле, оказался намного сложнее изначально заявленного! Впрочем, обо всем об том я уже подробнейшим образом поведал Вашей горячо любимой супруге и посему не вижу никакого смысла вторично повторяться, потому что повторение есть ни что иное как…
Тут он завел бурное глагольствование о том самом бессмысленном повторение. Бросив подозрительный взгляд на сиротливо примкнувший к углу печки скудный багаж, Патрик зашагал за прикоридорную шторку, а через некоторое время вернулся, держа в руках большой кошелек.
– И сколько мы должны? – сурово пробурчал он, раскрывая кошелек.
– А известно ли Вам, достопочтенный и премногоуважаемый господин Патрик, – загадочно произнес Мартин, впериваясь сапфировыми глазами в хмурое лицо, – что деньги есть самое превеликое в мире зло?..