Ждан откинул голову назад и нечаянно стукнулся о спинку кровати.
– Вы ведь уже всё продумали за меня. Зачем спрашивать?
– Я рад! Я очень рад, что нам удалось прийти к соглашению! – он хлопнул в ладоши и довольно потер руки. – Грайр, ты случайно не захватил с собой договор?
Конечно, захватил, и, конечно, не случайно. Он вынул из внутреннего кармана пиджака сложенные вдвое бумаги и вместе с ручкой протянул Ждану.
– Нужна только ваша подпись.
Все паспортные данные, вся информация о нем была уже вписана. Оперативно сработали, ничего не скажешь. Пока Ждан бегло просматривал условия договора, Шустов продолжил:
– Новость о произошедшем инциденте уже облетела все СМИ. Полагаю, вы не откажете мне в любезности опровергнуть все доводы против моей кандидатуры на пост главы города?
Ждан взглянул на него исподлобья, не поднимая головы от бумаг:
– Каким образом?
– К вам наведаются журналисты с местных каналов радио и телевидения, чтобы взять у вас интервью о случившемся. Как вы видите, я сделал всё возможное, – он широким жестом обвел палату и указал на договор, – чтобы вы чувствовали себя максимально комфортно в период реабилитации. Надеюсь, вы сделаете на это акцент в вашей беседе с журналистами.
Так вот откуда ноги растут. Это всё подкуп.
– То есть придут журналюги, и я им должен сказать что-то типа: «Вы знаете, несмотря на то, что Евгений Шустов не может найти управы на свою дочь, с городом таких проблем не будет! Я искренне верю в то, что Евгений Шустов возьмет бразды правления над городом в ежовые рукавицы и никакого беспредела не допустит! Не то что с дочкой».
– Совершенно верно! – лучики морщин разбежались из уголков глаз Шустова. Да, парень не промах. Просекает, что к чему. – Только я попросил бы вас употребить несколько иные выражения. Не такие прямолинейные.
– Ну, разумеется.
Ждан выкарабкался из такси, засунул под мышки костыли и поковылял к подъезду. Обо всем этом – надлежащее лечение, личный транспорт, костыли и медикаменты – предусмотрительно позаботился Шустов. Навстречу ему шла тетя Сара в повязанном на голове платке. Грузная женщина лет так за шестьдесят, она шла вразвалочку и слегка страдала отдышкой. Ветер колыхал ее свободное темное платье в мелкий горох. В одной руке она несла авоську, в другой – сложенную газетку и обмахивалась ею, как веером. Стоял жаркий июньский день.