Мой гость терпеливо ждал, пока я утоляю настигшую меня жажду.
– Можешь называть меня Верн. – Сияние, исходящее от Монаха, поубавило свою яркость. Теперь без страха раствориться в Свете, я мог смотреть в его глаза.
– Разве не отец Верн?
– Ну зачем так официально. – Монах угостился, отломив маленький кусочек хлеба, запив его небольшим глотком воды. – Мне интересен больше ты, чем деяния твоего друга. Наша сторона, в свою очередь, представила свои возражения Совету на действия твоего друга.
Мои глаза полезли на лоб: «Ну надо же, Сид перебежал дорогу и Светлым. Кого он тогда представляет?». Я выдыхал воздух из свои лёгких, пока они не попросили пощады, пытаясь перекрыть поток беспокойных мыслей.
– Я не могу отвечать за чужие решения и поступки. – Тщательно подобранные слова выходили из меня, словно мой рот заполняла вязкая каша. – Если вы выскажете свою точку зрения, то, возможно, я сумею её донести до…
– Ким. – Монах опустил свою тёплую руку на мою, лежащую на столе возле почти пустой бутылки. Меня охватило странное ощущение и понесло в воспоминания, когда пятилетний я собирался на свою первую конную прогулку, отец взял меня за руку. – Правила просты, но их нужно выполнять. Иначе все соглашения лишь фикция. Решение принимать только тебе и только о себе, своём будущем пути.
Дальше выныривая из одних картинок моего прошлого, чтобы окунуться в другие, я мог с трудом сложить слова Верна в связный рассказ. Получалось, что Сид перешёл дорогу и Светлым, и Тёмным. Все «жертвы» Сида явились, как и положено к «вратам Рая», но раньше срока и не пройдя уготованного им пути. Согласно договора, Тёмные должны были «прокачать» своих сторонников, для получения ими нового уровня, на девушках, которых «забрал» Сид. Эти «мученицы» должны были получить «повышение» уровня в Ордене Светлых, после чего выполнять более высокие задачи в новых воплощениях. А что делать с «недоучками»? Куда их направлять?
Моя голова трещала как после трёхдневной попойки. Глаза заволокло мутной плёнкой от слёз и резавшего их света. В ушах была вата, но громкие голоса посетителей паба отзывались в голове как удары гонга.
– Хорошо, что ты принял себя. – Рука Монаха прошлась, едва касаясь, по шрамам на моём лице. – Ты принял страдание, прими и Свет.
После прикосновений к моему лицу, все негативные ощущения с меня стекли как с гуся вода. Монах сидел передо мной как обычный, измученный подагрой и сухим, жарким воздухом, человек почтенного возраста. Стакан перед ним был пуст.