– У меня есть дочь.
Под Яромиром качнулось бревно, на котором он сидел.
– Что?!
– И она полукровка.
– Это какая-то шутка?
– Нет. – Царевич резко развернулся. Его веснушчатое лицо было очень серьёзным. – Этого никто не знает. Только ты.
Яромир отвязал с пояса флягу, вытащил пробку и сделал мощный глоток. Дивья бражка обожгла горло. Отдышавшись, он протянул флягу товарищу.
– Как это случилось?
– Тебе рассказать, как дети делаются? – фыркнул Радосвет и тоже выпил.
Яромир замотал головой. Он не желал знать подробностей.
– Я хотел спросить: когда только успели?
– Это важно?
– Пожалуй, нет.
Что там обычно говорят в таких случаях? Поздравляют? Но, с точки зрения Яромира, поздравлять друга было не с чем. Подумать только: дочь-полукровка! Хорошо, что не сын. Царь Ратибор нравом горяч и на расправу скор. Узнает – даже прибить может.
– Её зовут Аннушка, – улыбнулся Радосвет.
– Зачем ты мне вообще это рассказываешь? – Яромиру вдруг стало холодно. Не помогали ни меховая душегрейка, ни шерстяной плащ. Он обхватил ладонями локти, стараясь согреться.
Царевич ответил не сразу:
– Я устал держать всё в себе. Хоть мы и не во всём соглашаемся, но ты мой лучший друг. И я хочу попросить тебя об одолжении. Если со мной что-нибудь случится… ну, ты понимаешь. Не оставь Таисью и Аннушку.
– Да ничего не случится. Я защищу тебя! И мне не нужно будет говорить с твоей смертной и с её… то есть с вашей дочерью. С ней и не поговоришь толком. Она ведь, небось, ещё пелёнки пачкает? – Яромир пытался говорить беззаботно. Получалось плохо.
– Смертные взрослеют быстрее, забыл? Аннушке сейчас двенадцать. По нашим меркам это как четыре десятка или около того. Представляешь, однажды она станет старше меня! – Радосвет усмехнулся. Впрочем, как-то невесело.
Яромир такого не представлял и даже представлять не хотел. Ему было неловко, словно он самолично за Радосветом и его ненаглядной Таисьей в щёлку подсматривал. Неприятное чувство. Его наверняка не было бы, окажись эта девушка из дивьих.
– На кого хоть малая похожа?
Не то чтобы Яромира и впрямь это интересовало. Спросил, чтобы не молчать.
Взгляд Радосвета потеплел:
– На Таисью. Такие же чёрные косы. А глаза – мои. И уши тоже.
– Острые? Ох, нелегко будет девчонке…
– Почему это?
– Потому что люди не любят тех, кто от них отличается.
– Значит, поэтому ты и не любишь смертных? – вздохнул Радосвет. – Они не такие, как мы.