И у Арсена временами появлялась потребность вспомнить свои прошлые мужские заслуги. Он время от времени осторожно приоткрывал дверь в прошлую жизнь и так же осторожно впускал кислород для исцеления своих старых душевных ран. Как бывалый вояка, потерпевший и натерпевшийся, повидавший много чего, он мне, как менее искушённому, иногда поверял свои душевные тайны, и не то чтобы раскрывал все секреты, нет, просто отдельные эпизоды, наиболее волнующие его и требующие, по его мнению, частичного исповедания. А исповедь, если кому-то кажется, что бывает только перед священнослужителем, то он глубоко ошибается.
Исповедь – это потребность человека облегчить давление на свою душу накопившихся негативных эмоций и чувств.
Человек время от времени должен изливать свою душу (например, как тот же самый компьютер периодически требует очистки от «шлаков»), а делать это самостоятельно не может, такова его природа. Для этого нужен другой человек – собеседник или слушатель, живой участник этого сложного и ответственного действа. А как нам известно, любой акт подразумевает или требует присутствия нескольких участников.
Так вот, иногда, расслабившись, он позволял себе кое-какие откровения и при этом смотрел мне в глаза, как бы проверяя мою реакцию. До сих пор не могу понять, зачем это ему нужно было, ведь я в этих делах ни при каких обстоятельствах не мог быть для него ни прокурором, ни судьёй, ни адвокатом – всё как раз было наоборот! Но это де-юре, как говорят, а де-факто мы были хорошими приятелями, а наши связи настолько близкими, что некоторые из сторонних наблюдателей считали нас родственниками.
Однажды, в конце шумного праздничного дня, мы сидели под виноградником, столы ещё не были убраны, гости разбрелись по разным углам. Кто-то гулял по саду, кто-то плескался в бассейне после изнурительной ташкентской духоты. Мы с Арсеном расположились подальше от женского визга и брызг и вели обыкновенный разговор о том о сём. Был праздник 9 Мая, День Победы, который в Узбекистане к тому времени не то чтобы отменили (таких официальных постановлений не было), но фактически был сведён на нет. Прежних парадов, салютов и фейерверков давно уже не было. Так, кое-где ещё допускали стихийные местечковые торжества, организованные самими же ветеранами войны, где их и поздравляли разные комитеты и общества. Мой друг всё это, конечно же, знал и в душе, разумеется, осуждал, но как официальный представитель власти и вообще законопослушный человек открыто не выражал своё несогласие с такой политикой. Обычно он отмалчивался и ограничивался какими-нибудь междометиями. Но сегодня на него нашло – то ли под влиянием выслушанных поздравлений, то ли под воздействием им же самим принесённого армянского коньяка, – и он начал барабанить пальцами по столу, что означало крайнее нервное возбуждение.