Мне никак не удавалось успокоиться и сосредоточиться на заклинании. Присутствие Гастона Эссара, серые, безразличные глаза, презрительно сомкнутые губы, ничуть не портившие привлекательное волевое лицо – каждая мелкая деталь – вызывали дрожь в коленях и тревожное ожидание.
– Я декан факультета запретных заклятий, – отстранённо сообщил мужчина, словно эта информация не имела никакого значения.
Он взялся за карандаш:
– Имя.
Оно наверняка было указано в бумагах стражи, но господин Эссар не пропустил положенного процедурой вопроса.
– Кирстен.
– Полное имя, – потребовал он.
– У меня нет родового имени, – с вызовом бросила я.
Пусть знает, я никто, но это не значит, что ведьму будет легко запугать или подчинить. Мысль о сопротивлении не покидала меня. Я почти определилась с формулой, решив проверить крепость нервов предателя. В глубине души я не верила, что такой человек может отличаться настоящей храбростью.
– Прозвище, – не смутившись, настойчиво продолжил Эссар.
Всем известно, что среди бродяг и прочей нищеты, не знавшей своих корней, использовали отличительные клички.
– «Шип», – мои губы изогнулись, демонстрируя оскал.
Я всегда испытывала удовольствие, произнося своё второе имя. Сейчас я давала обещание, что стану той занозой, шипом, который вопьётся в изнеженную плоть разодетого чиновника. Я окончательно утвердилась в выборе заклинания против хозяина факультета отверженных.
– Кирстен Шип, – проговорив имя вслух, аккуратно вывел на бумаге господин Эссар.
Если он и удивился необычному для девчонки прозвищу, то ничем не показал чувств и задал следующий вопрос:
– Сколько лет?
– Двадцать, – с охотой и доверительной прямотой отозвалась я, а сама осторожно пошевелила пальцами, нащупывая тонкие нити магии.
Маги Хаоса добывали силу из бесконечности за пределами реальности: вытягивали волокна бесформенной материи, вкладывали собственное желание и волю, чтобы получить результат. Успешное прочтение формул, манипуляции и пассы требовали практики и концентрации. У меня была проблема с обоими пунктами, но желание насолить предателю делало кровь горячей и раздувало огонь дара.
– Родители? – Эссар выдавал вопросы точно бездушный механизм.
– Мать – подавальщица в трактире. Я давно её не видела.
Показывая покорность, я оплетала пальцы нитями хаоса, чтобы далее создать нужный образ. Ожившая иллюзия несла за собой опасность для сознания и тела врага, поверившего в морок.