– Я не собираюсь с тобой бороться, Дикий шип, – пробормотал он мне в ухо, развернув и прижав к себе.
Мы тяжело дышали. Я чувствовала позади мускулистое и разгорячённое тело. Этот жар не могла скрыть даже одежда. На первый взгляд Эссару было чуть больше тридцати – самый расцвет мужской силы.
На глазах выступили злые слёзы, и ненавидела я не только предателя, но и себя. Я ощутила, как от дыхания господина Эссара на шее поднялись волоски, а по спине прошла волна сладкой дрожи. В памяти ярко всплыли образ растрёпанной красотки и недвусмысленные стоны, доносившиеся из кабинета.
– Убей меня, убей! – на секунды теряя самообладание, крикнула я. – Справился с женщиной?! Убей и похорони под своими окнами, чтобы каждый день любоваться на могилку!
Браслет защёлкнулся на кисти, а тиски странных объятий разжались так внезапно, что я чуть не рухнула на колени. Я стремительно обернулась и успела увидеть мертвенно-бледное лицо Гастона Эссара, словно его пронзили кинжалом и продолжают проворачивать оружие в кровоточащей ране.
Неужели негодяя так задели обвиняющие слова?
Я почуяла силу мимолётного превосходства.
Так получи же снова!
– Предатель! – Я с чувством плюнула негодяю под ноги и попыталась снять браслет.
Но это оказалось не так-то просто.
Необычная вещица из чернёного серебра обхватила руку паучьими лапами. Кожу обожгло будто калёным железом. Я вскрикнула, зашипела, ломая ногти, царапала по выпуклому рисунку на безделушке.
– Что за дрянь ты на меня нацепил?! Хуже ошейника! Нравится мучить людей?
Губы Гастона дрогнули. Казалось, он тихо выругался и возвёл взгляд к потолку. Я размахивала рукой, и декан снова поймал меня за кисть.
– Убьё-те… Похорони-те… Вы! Твой воспитатель не научил тебя уважению к старшим? – менее сдержанно проговорил маг.
– Он не уважал предателей! И не смей меня трогать! Прижимайся к своей белобрысой магичке со слабым даром!
Широкие, тёмные брови Эссара приподнялись – мне удалось его удивить, но взгляд был сумрачен, тяжёл. Браслет раскрылся и остался в руках Гастона. Он с облегчением выдохнул, сжал зубы, возвращая себе внутреннее равновесие, отпустил меня и больше не прикасался.
Я разглядывала круглую метку с символом паука, проступающую на коже. Фиолетовые линии на кисти становились всё чётче. Вместе с рисунком возвращался незримый кокон послушания, куда с помощью особого ошейника заключали арестованных магов хаоса. Метка факультета обладала той же подчиняющей магией.