Он появился у дома ровно в ту секунду, когда последний луч солнца погас на горизонте, забыв после себя кровавое зарево ушедшего дня. Черный костюм, черный галстук, черные очки. В другое время это бы выглядело, как избитое клише. Но, как же было не поддаться искушению побыть самим собой на претенциозном людском маскараде!
Двухэтажный дом в престижном районе города, сдержанный, предельно выверенный церемониал у входа. Рукопожатия, строгие кивки, тронутые печалью лица – ритуал, изысканный спектакль, отточенный поколениями, чтобы обозначить, подчеркнуть момент ухода одного из своих представителей, скромную, но достойную эпитафию. Присутствующие выражают свою скорбь, раскрывая целую гамму чувств: от осмысления понесенной потери до стоического принятия бренности их существования, через сопереживание и единение, до станции подведения итогов невосполнимой утраты и невыносимой, горькой, как синильная кислота, необходимости двигаться дальше, не смотря ни на что, на фоне тщательно подавляемой радости от того, что провожают не тебя и твоя конечная еще не скоро.
Ярко освещенная терраса, несколько невысоких ступенек, ядовито зеленый газон в лучах придорожных фонарей. С каждым шагом, приближавшим его к дому, он чувствовал все большую уверенность и спокойствие, вдыхая чудесный прохладный воздух близкой ночи, наполненной музыкой шумного города: гудящих улиц, далеких разговоров за тысячами окон, звенящих проводов вдоль мостовых, хлопаньем крыльев невидимых птиц в затухающей синеве над головой, перестука шагов, дроби вагонов метро глубоко под землей, шороха шин, беззвучного смеха, отраженного множество раз от стен из стекла и бетона. Он любил это время суток. Вернее, полюбил его не так давно. Оно наполняло его энергией, желанием, ощущением полноты бытия, а самое главное – он ощущал любовь, горячую, страстную, пульсирующую во всем сущем. Любовь самой ночи, встречающей долгожданное дитя.
Несколько коротких приветствий, проигранная и переигранная печаль, еще одна монетка в копилку, проходящую по рукам, еще одно действие в наборе ролей, отпущенных каждому на пути от колыбели до могилы. «Очень жаль!», наклон головы, пируэт, «Да, сожалею. Кто бы мог подумать…», нахмуренные брови, легкое па, «Виделись совсем недавно. Выглядел абсолютно здоровым», поджатые губы, поклон корпусом, «Береги себя», «До встречи!», «Для тебя, наверное, это был серьезный удар. Сожалею. Вы были друзьями…», «Да, больше тридцати лет.», «Он был лучшим из нас», сдержанные аплодисменты зала.