Но что поделать, если временами, закрывая глаза, я все еще вижу эти вытянутые вдоль стен тени, эти глухие двери, обращенные ко мне и не могу избавиться от ощущения тихого ужаса, дрожи во всем теле, когда заглядываю ночами, что наполнены светом луны, в закрытые наглухо шторами, гардинами и ставнями, бесконечные окна, которыми следят за нами слепыми своим глазами мрачные коробки домов на безымянных улицах тех до отказа набитых ульев, что мы называем городами и мегаполисами.
Что за этими окнами? Кто знает, что скрывают стены, двери, ограды и модные зеленые заборы и изгороди, увитые плющом и жимолостью, призванные сделать наше существование максимально комфортным, но на деле скрывающим все грехи этого мира, коим есть название, а еще больше те, которым названий еще не придумано.
Кто мы за ними, когда разоблачаемся, приводим себя в исконный вид, считая, что никто нас не видит?
Что мы прячем? Почему выключаем свет и превращаемся в один только слух и огромный следящий глаз, неутомимый и ненасытный в своем любопытстве, охочий до уродства и вычурности, отвратительных прелестей, что он так жаждет лицезреть?
Куда мы уходим? Где проводим половину своей жизни?
И что так жаждем увидеть в эти свои специально оставленные для постыдных целей щели, прорехи и смотровые отверстия? Что надеемся найти и кого боимся? Не себя ли? Не таких же, как мы сами?
И возможно ли почувствовать себя более защищенно, надежно, спокойно за двойными, тройными, колючими преградами под напряжением, высокими и мощными стенами, бетонными перекрытиями, окружёнными смотрителями, сторожами и охранниками?
И как часто мы смотрим внутрь себя и что находим там, в самой глубине? И не потому ли строим заборы, что страшна сама истина познания, само понимание того, что глубина и непроглядность зла, что прячется, таится, скрывается там, в самой бездне, черной дыре, грозит, будучи разбуженной, поглотить нас, увлечь в самый безнадежный и страшный хаос, что царит в эпицентре, сломать и сокрушить все и вся, не зная преград и остановок, пока не уничтожит все, что есть вокруг.
Как хрупка и ненадежна эта система, призрачная надуманная бесполезная система охраны наших хрупких телесных оболочек, замыливающих, закрывающих привычным видом, неприметным образом, похожестью на таких же особей человеческих, ту беспросветную ночь, свернувшуюся личинкой, ждущего своего часа эмбрионом, что так и ждет своего шанса, своего часа, чтобы, вырвавшись наружу при полной луне, рвать до крови острыми своими клыками, в припадке ярости и безумной страсти саморазрушения.