– Брысь, Ник! Я сейчас приду.
Ава нехотя освобождает мое тело от своих пут и задумчиво произносит:
– Любопытный малый.
Усмехаюсь.
– Ник – это Никита?
– Николай. Но ему не нравится это имя.
Она зловеще улыбается, и я чувствую, с братом у нее уже есть свои счеты.
Бросаю взгляд на часы.
– Я пойду, пообщаюсь?
Кивает.
– Если ты не обидишься, я не буду спускаться к ужину.
Хочу возразить, но вовремя прикусываю язык. Им обеим надо отойти от неожиданной встречи, свыкнуться с мыслью о присутствии друг друга в моей жизни, и тогда, возможно, все наладится.
Утром просыпаюсь с мыслью, что сидеть в комнате и прятаться больше не стану!
Это мой дом!
Мой муж!
И я собираюсь заявить об этом!
Зависаю в ванной дольше обычного, чтобы навести боевой раскрас, поскольку заметила, когда чувствую себя уверенней, веду соответствующе!
Выхожу из комнаты и, словно ступая на тропу войны, прислушиваюсь. Тихо.
Спускаюсь вниз и, подходя к гостиной, улавливаю голоса.
А «мама», однако, встает рано.
Открываю дверь и вижу свекровь, хлопочущую рядом с Федей, как курица вокруг цыпленка. Это выглядит комично, поскольку цыпленок уже давно перерос родительницу.
– Федечка, маслица? Бутерброд с паштетом желаешь?
– Вы ему еще слюнявчик предложите, – кривясь от слащавости прозвучавших фраз, вставляю свою реплику.
Оба поворачиваются и смотрят на меня.
А что?!
Очень даже в тему.
Свекровь фыркает и с видом «много ты понимаешь» отворачивается, а в глазах любимого мужчины укор. Ладно, ради него заткнусь и буду сидеть тихо.
Плюхаюсь на стул рядом с мужем, напротив его матери, тянусь за омлетом и слышу:
– Ава, вам Федя не дает денег, чтобы вы одевались нормально, а не в эти лоскутки?
Зависаю в ее вызывающем взгляде.
– Это топ!
– Это ужас!
Вот знаю, слово – серебро, а молчание – золото, но меня никогда не тянуло к богатству.
– Почему?
Женщина закатывает глаза.
– Очень удивительно, что вам это непонятно!
Фыркаю, но той уже не успокоиться:
– Вы можете переодеться, чтобы не портить нам аппетит?!
– Давайте оставим все как есть и спокойно позавтракаем! – миролюбиво предлагает Федя.
– Могу! – произношу я и растягиваю губы во что-то похожее на улыбку. Свекровь обтекает от моей вдруг появившейся покладистости, и я с триумфом выдаю:
– Но не буду!
Мы впиваемся друг в друга взглядами, как злейшие враги.