Остальные, не скрывая сарказма, наблюдали за выражением лица Сидоркина, явно получая от этого удовольствие. Последний узник странного помещения поднял голову. Это был интеллектуал и щёголь Мокрицкий, которому Сидоркин в своё время сшил дело и уволил по статье. Увидев бывшего начальника, он, кажется, даже повеселел.
– А-а, вот кого к нам занесло! – засверкали глаза Мокрицкого, а рот расплылся в ехидной улыбке. – Так до тебя, как до жирафа, доходит, никак понять не можешь, где очутился?
– Зачем же, понял: во сне я нахожусь.
– Во сне? – переспросил щёголь. – А вот я сейчас дам тебе в репу и узнаешь, какой это сон.
И, не раздумывая, он хлёстко ударил кулаком в нос Сидоркина. Полилась кровь.
– Ну как сон? – как ни в чём не бывало спросил Мокрицкий.
– Сволочь, – пробормотал Сидоркин, утираясь носовым платком, – мало я тебя уволил. Надо было вообще посадить.
– Кто бы говорил, – не согласился Мокрицкий, – карьеру благодаря мне сделал, патенты мои себе присвоил. А докторскую кто тебе написал? Ты думаешь, я и сейчас буду всё это молча проглатывать? Не дождёшься! Здесь я выскажу тебе всё.
– Тоже мне, святой нашёлся, – огрызнулся Сидоркин, – можно подумать, ты чужие патенты не присваивал, когда был главным инженером. Правильно тебя Пинчук разжаловал.
– А ты чего, подлизаться ко мне захотел? – встрял в разговор упомянутый Пинчук. – Не поздно ли опомнился? А то, что твои мозги ни на что, кроме плетения интриг, не способны, так это не только Мокрицкий знает.
– Шли бы вы отсюда, – с ненавистью процедил Сидоркин. – Видеть вас не могу.
– Куда ж мы пойдём? – с издёвкой в голосе спросил Щукин. – Тут другие командуют. Как решат, так и будет. Так что, господин генеральный директор, пора забыть свой начальственный тон.
– А кто командует-то? – простодушно спросил Сидоркин. – Как с ними связаться?
– Ты никак их кинуть собрался, как меня? – предположил банкир.
– Да что кинуть! Подсесть вздумал, как меня, и занять их место, – вставил Пинчук.
– Владыкой морским решил стать наш карьерист, как в сказке Пушкина, – добавил Мокрицкий.
– Нет, поговорить просто хотел, – попытался оправдаться Сидоркин, – чтоб перевели в другую камеру или как это называется? Где мы сидим?
– А зачем тебе в другую камеру? – не унимался Щукин. – Тут и светло, и чисто.
– Чтоб вас не видеть.