). БЛАГОДАРЮ ВАС, ФРАУ ЧИССИК. (
Тот же звук). ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ. ДАЖЕ ЛЮДИ, КОТОРЫХ НЕ ПРИГЛАШАЮТ. ПРИСОЕДИНИТЕСЬ К НАМ ДО ПОЛУНОЧИ И ПОЛУЧИТЕ БЕСПЛАТНЫЙ ПАКЕТ НЕЖДАННЫХ СОЖАЛЕНИЙ. ЗДЕСЬ, В ЕВРЕЙСКОМ ТЕАТРЕ ОКЛАХОМЫ, МЫ – ВЕЛИКИЕ, КАК ВСЕЛЕННАЯ, ТОЛЬКО ПАХНЕМ ЛУЧШЕ, И У НАС ЕСТЬ РОЛИ ДЛЯ ВСЕХ, ВСЕ ИГРАЮТ, ВСЕ ПОБЕДИТЕЛИ В ЕВРЕЙСКОМ ТЕАТРЕ ОКЛАХОМЫ. ТАК ЧТО ПОСПЕШИТЕ В ЕВРЕЙСКИЙ ТЕАТР ОКЛАХОМЫ. ВЫ ПОРАДУЕТЕСЬ ТОМУ, ЧТО ПОСПЕШИЛИ, ПУСТЬ ДАЖЕ И ПОСЛЕ ТОГО, КАК УМРЕТЕ.
(Долгий паровозный гудок. Странная какофония смолкает, мигающие огни гаснут, на сцену выползает ГИГАНТСКИЙ КРОТ).
ФРАУ ЧИССИК. Прекрасная пьеса. Очень романтичная. Верблюд плюет на тебя.
ЛОУВИ. И сказал Бог: «Да будет свет». Вот кто-то и включил свет.
(Яркий свет падает на КАФКУ, который пишет за столом. Вверху раздаются громкие удары, слышится звук катящегося тяжелого шара).
КАФКА. На улице Алхимиков в Праге все постоянно меняется и все записано шифром. Люди – что надписи, выбитые на надгробиях, каждый – глава в романе, который сжигает Бог, страницу за страницей.
(Еще один круг света, как от уличного фонаря появляется на другой стороне сцены, и мы видим МАКСА, старика, сидящего на стуле в Израиле).
МАКС. Впервые я встретился с моим другом Кафкой, когда он пришел на мою лекцию о Шопенгауэре. Все, что вы рассказали о Шопенгауэре, сказал Кафка, очень интересно, но полная чушь, а потом он сказал, что мне следовало говорить, и даже когда я его совершенно не понимал, это было более интересно чем то, что я мог бы сказать сам.
(ДОРА пересекает круг света, спешит домой в холодную, ветреную ночь, кутается в пальто, несет штук двадцать старых блокнотов).
ДОРА. Это лихорадка. Он бредит.
КАФКА. Все смешалось в моей голове. Все обрывками. Все незакончено.
ДОРА (обращаясь к МАКСУ, на ходу). Вы, вероятно, будете счастливы, когда он умрет. (Уходит в темноту).
МАКС. Он называл свое писательство бумагомаранием, и никак не мог поверить в себя.
КАФКА. Человек пишет книгу. Одиннадцать экземпляров продается. Десять купил он сам. Ночами ему не дает спать вопрос: что произошло с одиннадцатым экземпляром? Кто его купил? Или его украли в магазине? Удосужился ли вор прочитать книгу? А может одиннадцатый проданный экземпляр – ошибка учета? Или галлюцинация умирающего человека?
МАКС. И все-таки он воспринимал писательство формой молитвы, святым деянием.