− Просто отойди от нее, и все… − снова проговорил он. − Я не люблю повторять дважды.
Эдуард, который был главным красавцем на факультете, а также гордостью университетской футбольной команды, совершенно не привыкнув к тому, чтобы ему кто-то перечил, с удивлением уставился на парня:
− Послушай, красавчик… Лучше уйди по-хорошему, или я тебя по стенке размажу. Понял?
− По-моему, это ты чего-то не понимаешь, зеленоглазый… − пробормотал незнакомец и ухмыльнулся, обнажив свои белоснежные как жемчуг зубы.
Эдуард наконец-то отпустил мои запястья, и медленно повернулся к парню лицом.
Я прижалась к стене, и одним рывком натянула рукава кофты обратно, закрывая от посторонних глаз постыдные шрамы.
На полу, прямо под ногами, уже второй раз за день, валялся мой несчастный доклад.
− Ты чего-то не понял, сосунок? − прошипел Эдуард. − Может, тебе произнести по буквам? Тебе же ясно сказали − И-С-Ч-Е-З-Н-И!
Он резко дернулся вперед, и, сложив пальцы в кулак, выкинул руку вперед, целясь неприятелю прямо в челюсть.
Я вздрогнула.
Парень ловко отклонился вправо.
Кулак Эдуарда пролетел всего в нескольких миллиметрах от его лица, и со свистом рассек воздух.
Поняв, что промахнулся, Эдуард неуклюже развернулся. В этот самый момент, незнакомец выпрямился и согнул руку.
Его локоть с силой опустился прямо на заклеенную пластырем переносицу моего бывшего. Послышался тихий хруст.
− Твою мать! − заорал он, и, рухнув на спину, сразу же схватился за нос. Сквозь его сведенные вместе ладони потекла кровь.
У меня возникло какое-то странное ощущение дежа вю.
Точно так же Эдуард корчился на полу неделю тому назад, когда я со всей силы дала ему по физиономии на глазах у всего курса.
Я была жутко взбешена, и мне было наплевать на все. Эдуард спровоцировал меня своим хамским поведением, и Я ХОТЕЛА, чтобы ему было больно, хотела, чтобы он мучился физически так, как я мучилась духовно.
Но, это было тогда.
Сейчас же во мне вдруг вновь вспыхнули прежние чувства. Чувства, которые просто так из сердца не выкинешь.
− Что ты наделал? − завизжала я, и бросилась к скорчившемуся на полу Эдуарду. − Совсем спятил?! Так же нельзя…
Парень ничего не ответил. Вместо этого он продолжал неотрывно смотреть на перекошенное от боли лицо моего бывшего. Его тело пробивала мелкая, едва заметная дрожь. Ладони с силой сжались в кулаки, жилы на шее вздулись, а под глазами проступили темные круги.