− Я пожелал тебе удачи, грязная нацистская свинья! − вдруг снова пробормотал он с издевкой в голосе, а затем, гневно посмотрел Людвигу прямо в глаза.
Маслянистые волосы здоровяка растрепались в разные стороны, а в безумных глазах застыла дикая ярость.
Послышался щелчок. Даниель посмотрел вниз, и увидел, как тонкое острое лезвие ножа выкинулось из стального корпуса, украшенного свастикой, и с новой силой прижалось к его горлу.
Резкая боль пронзила шею, и Даниель крепко зажмурил глаза. Его тело бессильно обмякло, а изо рта не посмело вырваться и звука. На секунду ему даже показалось, что он уже мертв, но тут до него донеслись возгласы Фрицци:
− Смотри! У него под рубашкой есть что-то еще! Кажется, это золотая цепочка…
Даниель резко открыл глаза. Слова Фрицци почти сразу привели его в чувство, и он, приложив последние силы, какие у него оставались, попытался вырваться:
− Не смейте трогать мой медальон! Уберите свои поганые руки…
− Спокойно! Не дергайся, красавчик! Ну-ка, что у нас здесь…
Руки Людвига сильнее вдавили Даниеля в стену. Фрицци, нащупав на его шее толстую витиеватую цепочку, с силой дернул ее на себя.
Послышался тихий треск. Звенья легко поддались противостоящей им силе, и податливо разлетелись в стороны.
− Господи, Людвиг… Ты только глянь на эту безделушку!!!
Фрицци показал свою распростертую тощую ладонь другу. Шестиконечная звезда, запечатленная в круг, притягательно поблескивала под тусклыми лучами уличного фонаря.
Людвиг громко засмеялся, и задорно подмигнув Фрицци, снова обратил свой взор на Даниеля:
− Так значит, я «нацистская свинья», да?
− Сделано из чистого золота! Это стоит кучу денег… − Фрицци был в полном восторге, и не отводил взгляда от внушительных размеров медальона, а Людвиг тем временем продолжал:
− Давай, отвечай на мой вопрос, ты, мерзкий еврейский выродок!
Немец «одарил» Даниеля увесистой пощечиной, и тот медленно сполз вниз по стене.
Как только тело молодого человека коснулось сырой земли, Людвиг с силой ударил его в живот своим огромным кожаным сапогом.
Даниель громко застонал, схватившись за ушибленное место:
− Пожалуйста, верните мне медальон… − прохрипел он. − Это все, что у меня осталось от матери!
− Заткнись, заткнись, заткнись! − заорал Людвиг и ударил Даниеля снова, а затем снова, и снова.
Разум немца был настолько затуманен, что он был не в состоянии справиться с собой, безоговорочно подчиняясь одному единственному чувству, которое завладело им сейчас − чувству непреодолимой злобы и ненависти.