«Теперь родители рядом, мама справится со всеми вопросами. Я выстояла, врачи обязательно помогут Надежде. Всё будет хорошо», – под эти истеричные мысли мы вышли в зал ожидания и разместились на скамье неподалеку.
– Расскажи, как всё произошло? – попросил папа, когда я наконец немного успокоилась и перестала всхлипывать от переполнявших эмоций.
Всё же сбиваясь на всхлипы, я пересказала все события, произошедшие утром. Папа молча слушал, продолжая обнимать меня за плечи. Отца не волновало, что я залила слезами его футболку, не смущал мой распухший от переживаний нос, а до окружавших нас людей ему вообще не было никакого дела. Внимательные и так похожие на наши с сестрой глаза смотрели лишь на меня, пытаясь не упустить ни одной мелочи.
– Когда она успела сделать татуировку? – тут же переспросил отец, нахмурившись.
– Пап, честное слово она её не делала, в том то и суть. Это появилось, когда я так и не смогла разбудить сестру, а после этого на груди Надюшки стал орать кот. Наверное, не знаю, как правильно это объяснить, мне кажется паутина проявилась именно из-за Шерлока, – понимая, что он вряд ли он поверит моему сбивчивому рассказу, но все же с жаром продолжала рассказывать я. Прекрасно видела и сама, что со стороны мой рассказ – откровенный бред, но ведь это было правдой. Я не приукрасила ни одной детали, но все же такого не бывает в нашей реальности!
– Люба, татуировки из воздуха не берутся, – отрицательно покачал головой родитель. – Ты её покрываешь? Сочинила сказку, чтобы замести следы за нерадивой сестричкой? Вы с Надей очень близки, но прошу тебя расскажи мне правду. Я всего лишь хочу помочь и способен понять многое, но врачам чтобы поставить диагноз и прочее нежны более весомые аргументы нежели твои догадки и предположения.
– Почему ты мне не веришь? – шёпотом, чтобы слышал только он, проговорила я и насупилась.
– Потому что это звучит слишком неправдоподобно, – устало вздохнул папа и потер виски.
Больше я не проронила ни слова. Да и нечего было говорить. Потянулось время ожидания. Как назло, прямо перед нами висели часы. Глаза раз за разом машинально поднимались к неспешно двигающимся стрелкам.
«Тик…тик», – эхом раздавалось во мне.
Почему самое плохое происходит словно в замедленной съёмке? Будто кто-то, желая продлить твои нестерпимые мучения, превращает секунды в невыносимую вечность. Отсчитывая вместе с секундной стрелкой время, ты словно погружаешься в транс. Мысли мечутся в голове не задерживаясь, хотя казалось бы, как раз есть возможность обдумать ситуацию и сделать из неё какие-то выводы.