А мнимая купчиха наклонилась и стала пристально его разглядывать.
– Староват, – пробормотала она, – лучше бы кого помоложе…
– Ничего, мне и этот сойдет, – проговорила из-за плеча первой женщины подоспевшая блондинка. – А если для тебя он не хорош, можешь с нами жребий не тянуть.
– Что еще за жребий такой? – задал вопрос мужик; но жуткие русалки ответом его не удостоили.
Подошедшая позже других цыганистая брюнетка тоже глянула на макошинского жителя – как тому показалось, иронически. И проговорила, прищелкнув языком:
– Что ж, на безрыбье – и рак рыба. Возьмем этого, коли других нет.
– А как выберем, кому достанется? – Глаза белокурой девицы алчно блеснули.
– Как? – «Цыганка» на секунду задумалась, а затем молниеносным движением сшибла у мужика с головы шапку и пророкотала: – А вот как. Гляньте-ка на его шевелюру!
Волосы немолодого рыбака оставались густыми, но по цвету были, что называется, «соль с перцем». Причем соль в них преобладала.
– Видите, – проговорила цыганистая купальщица, – старик уже почти весь седой, но и черные волосы попадаются. Вот мы и будем по очереди подходить к нему, поворачиваться спиной и вырывать у него по волоску. Кто раньше других выдернет черный волос, тот мужика и заберет.
– И кто же первой дергать будет? – спросила «купчиха». – Ты, что ли?
– Необязательно – я. – Брюнетка повела плечом. – Можешь ты начать, потом – она, – последовал кивок в сторону белокурой товарки, – а уж я последней подойду, чтоб вы не думали, будто я жульничаю.
– Что ж, – кивнула пышнотелая дамочка, – пусть так и будет!
Она приблизилась к мужику, повернулась к нему своей чудовищной спиной и запустила руку в его волосы. Пальцы купальщицы оказались холодными, как осенняя вода в Оке.
– Ой! – вскрикнул макошинец, когда купчиха выдрала у него волос. И тут же услышал разочарованный вздох:
– Седой!..
Следующей попытала счастья блондинка, но и ей не повезло. Последней волосок вырвала черноволосая красавица, и бедный макошинец решил уже, что всё, конец – так странно блеснули её глаза. Но нет: и у той в руке тоже оказалась выбеленная временем «нитка».
Жребий пошел по второму кругу. И тут, то ли от боли – хоть и не сильной, но очень уж обидной, – то ли от самого факта, что голые дамочки ощипывают его бесцеремонно, как дохлую курицу, на пожилого сельчанина напала злость. Некая идея, до этого смутная, созрела в его голове окончательно. А тут и черноволосая навка невольно подыграла ему, оттянув на себя внимание своих страшных подруг. Подойдя к рыбаку во второй раз, нахалка сделала вид, что выдергивает волос у него из головы. А на деле, как фокусница, вытянула заранее заготовленный – черный! – волосок из своего кулака.