Возле гостиницы, где располагалась оперативная часть штаба Главнокомандующего, еще суетились офицеры, готовя к погрузке последние документы и архивные материалы. А у самого крыльца собралось человек сто из числа горожан, да выстроились в две шеренги юнкера Алексеевского военного училища.
Петр Николаевич взошел на гостиничное крыльцо и замер, вглядываясь в лица тех, кто стоял перед ним – пытаясь навсегда запечатлеть их в своей памяти.
– Оставленная всем миром, обескровленная армия, боровшаяся не только за наше русское дело, но и за дело всего мира, оставляет родную землю, – заговорил Врангель, обращаясь к этим людям, многие из которых плакали, не стесняясь. – Мы идем на чужбину, но идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, в сознании выполненного до конца долга. Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье!1
Окончание этой речи потонуло в разноголосых прощальных возгласах, благословлениях, горестных вздохах и – как ни поразительно – аплодисментах! Все поняли: это было прощание. Главнокомандующий отдал приказ юнкерам грузиться на корабли. А затем и сам со своими адъютантами медленно пошел от гостиницы к дожидавшемуся его у причала катеру.
Но прежде чем Врангель поднялся на борт, кое-что произошло.
Бледный молодой человек в форме флотского инженера-механика пробрался к барону сквозь толпу, держа за латунную ручку небольшой ящичек из полированного красного дерева – такой, в каких обычно носят морские хронометры.
– Ваше превосходительство! – Молодой человек слегка запыхался от быстрого шага. – Вы забыли вот это!.. – И он подал ящичек барону.
Но тот не протянул за ним руки – пристально поглядел в изможденное лицо инженера-механика, спросил:
– А что же вы сами-то – остаетесь?..
Молодой человек сморщился, как от сильной боли, но потом переборол себя, твердо кивнул:
– Да, ваше превосходительство. У меня в Севастополе мать – она больна и не перенесет морского путешествия. А бросить её я не могу. Так что – я пришел только затем, чтобы проститься и передать вам прибор!.. – Он так и держал свою ношу на весу, не опускал руку.
– Нет, – барон вздохнул, – не обижайтесь, голубчик, но я эту машинку брать с собой не хочу.
– Но почему же? – Молодой человек изумился. – Неужто вы считаете, что у вас не будет в ней нужды там – вдалеке от Отечества? – Он взмахнул свободной рукой – указал на дымящий тремя трубами бронепалубный крейсер «Генерал Корнилов», на борту которого должен был отбыть Главнокомандующий.