– Знаешь, я понял, что ты мой человек. Я хочу с тобой проводить время.
– Только не в подобных местах, – прервала Анна молодого человека.
– Разумеется. Давай так, я немного выхожусь, приведу себя в порядок и мы снова встретимся.
– Хорошо. И если вдруг понадобится моя помощь, знай, я всегда рядом! – Подбодрила Анна, – ну, мы пришли.
Молодые люди стали прощаться, и, несмотря на сегодняшний ужасный вечер, расходиться почему-то совсем не хотелось.
– А ты сам дойдёшь обратно? – Заволновалась девушка.
– Да! За меня можешь не переживать. И, кстати, если вдруг тебя выгонят из дома за эту позднюю прогулку, приезжай ко мне, я буду рад! – ответил Гарольд.
Он назвал свой адрес, и Анна пообещала его запомнить. Уходя, господин поцеловал девушке руку, а она, как и вчера, продолжала долго смотреть ему вслед. Опомнившись, девушка повернулась к дому, в котором горел свет, сигнализирующий опасность, и направилась к дверям. Нехотя, без какого-либо желания, она тихонько отворила дверь, и с порога, тут же навстречу, ей бросилась зарёванная мать:
– Где ты была? Я вся изволновалась.
– Мамочка, прости меня, пожалуйста, но можно я завтра тебе всё расскажу. Я просто валюсь с ног.
Женщина не стала допрашивать дочку, видя, в каком она состоянии, а наоборот помогла ей раздеться.
– Отец спит? – прошептала Аннушка.
– Да! И ты давай ложись, – приказала мать.
– Спокойной ночи!
– Сладких снов! – поцеловав дочь в лоб, пожелала мама.
Это утро было самым тяжёлым в её жизни. Еле встав с кровати, Анна направилась к зеркалу, чтобы посмотреть на своё лицо, которым она не могла пошевелить. Весь организм изнывал от боли, руки не поднимались, а ноги шаркали по полу, как у самого древнего существа на планете. Подойдя к зеркалу, девушка ужаснулась при виде своего распухшего лица и тела, на котором красовались болячки, синяки и подтеки.
– Господи, где я могла так себя изуродовать? – прошептала Анна, – даже моих прелестных голубых глаз не видно.
Однако делать было нечего, девушка вышла из комнаты и направилась на кухню. Тем временем, в доме царила гробовая тишина, не предвещавшая ничего хорошего.
– О, любимая доченька пожаловала, – прохрипел отец, еле выговаривая слова. Рядом с ним стояла литровая бутылка алкоголя, в которой уже почти ничего не осталось, – что, морда-то болит?