Виват, Петербург! Выпуск 8 - страница 15
Шрифт
Интервал
Лишь на фото в альбоме заветный тот сад,
Где прабабушка Маша погибла в блокаду.
Прадед в страшный тот год защищал Сталинград.
В сорок пятом вернувшись, застал только остов,
В неизвестной могиле родная жена.
Стал с тех пор, словно необитаемый остров,
И геройства, и горя отведав сполна.
И лишь в мае сиреней лиловое пламя
Оживало и нимбом сияло над ним,
Словно тонкая ниточка между мирами,
Словно память о тех, кто, как прежде, любим.
Он вздыхал, усмехаясь, застенчиво-мудрый,
И шептал: «Как же долго здесь не были мы…
Обнимать бы сиреней душистые кудри
И не помнить вовек сталинградской зимы.
И не помнить вовек ленинградской зимы»…
Февраль
В пушистом снегу очарованный дом —
Так ласков февраль на земле.
Касается ирис лазурным крылом
Прохладной воды в хрустале.
Рябины осталась последняя гроздь —
Не страшно, так близко весна.
Ночами поёт мне застенчивый дрозд,
На ветку присев у окна.
А с улицы льётся медовый янтарь
На тропки прерывистых строк.
Снежинок влечёт одинокий фонарь,
Как бабочек – дивный цветок.
И смотрит фонарщик на старом мосту
В плену у заснеженных грёз,
Как нежно целует рассвет бересту
Проснувшихся тонких берёз.
Душа закону высшему верна
Средь темноты, неправды и разбоя,
Когда ни лат, ни дружеской руки,
Тот не умрёт, кто может быть собою,
Всем временам суровым вопреки.
Не сгинет тот, кто в путь идёт без маски
И, веря в жизнь, всему живому рад,
Растит цветы и дарит миру сказки,
Хотя внутри порой бушует ад.
Ты спросишь вновь: нужны ль сейчас поэты?
Но, хороши они или плохи,
Во тьме – бесценна даже капля света,
В войну – нежней рождаются стихи.
Пусть волшебство упрямый ум разрушит,
Пусть лучший мир пока на грани сна,
Не запереть в темницу боли душу —
Душа закону высшему верна.
ТАТЬЯНА КОСАРЕВА