Когда, уставшие от бешеной скачки галопом, мы спешились, привязали лошадей на опушке и вошли в заброшенную хижину лесника, на землю уже опустились сумерки.
– Тебе страшно? – спросил я Энджелу и осторожно провёл ладонью по её щеке.
– Нет… Эдвард ни о чём не догадается, – прошептала она.
Её глаза в этот момент стали почти чёрными, как будто в них открылись ворота в ад. Энджела была женой моего друга, но я не мог бороться с собой и с этой звериной силой, которая тянула меня к ней. Мои руки дрожали, когда я зажигал одну за другой полсотни свечей рядом с нашим скромным ложем. Наступила ночь, но мне хотелось больше света, чтобы убедить себя в чистоте нашей с Энджелой любви. Мне хотелось, чтобы повсюду горел огонь, будто он смог бы очистить нас от греха.
…Энджела лежала передо мной обнажённая, раскинув ноги, открыв моему взгляду всю себя. Я знал её тайну – она была девственна, нелюбимый муж ни разу не смог коснуться её тела. Блики огня медью и золотом переливались в рыжих волосах Энджелы, искрами играли в её глазах. Я наклонился, чтобы поцеловать её в губы. Она порывисто поцеловала меня в ответ, крепко обняла и притянула к себе. Сначала её губы были такими нежными, будто ангел касался моей кожи лепестками роз, но постепенно поцелуи становились всё более горячими и неистовыми. Последнее, что я ощутил – как её острые зубы впились в моё лицо, шею, а тонкие, как стилет, когти полоснули меня по спине. Последнее, что я увидел – как её глаза из янтарно-карих стали ядовито-жёлтыми, а зрачки вытянулись и превратились в тонкие хищные щели.
Не знаю, как я нашёл силы оторвать её от себя. Я не чувствовал боли, но видел, как крупные капли крови оставляли свои следы везде, к чему я ни прикасался. Энджела, вернее, то существо, в которое она превратилась, не успела нанести мне глубокие раны. Зато я в следующую минуту сделал это с ней – со всей страстью, которая кипела во мне и требовала выхода. Это был древний животный инстинкт, который, минуя мой мозг и сердце, приказывал телу выжить любой ценой.