«Дыши, Адди. Просто дыши».
У меня было два варианта: следовать за этими ненормальными голубыми светляками или развернуться и отправиться в лес, наполненный пением сломанной арфы. В общем, особой разницы тут не было. Остров не такой уж большой: если мне удастся долго идти по прямой, я рано или поздно доберусь до океана, а потом по берегу вернусь домой.
Я была напугана, но нам с моим страхом удалось подняться на скалу. Она оказалась сухой и пыльной, и мелкие камешки крошились у меня под руками. Воздух стал прохладнее, и я с жадностью наполняла им лёгкие, несмотря на боль. За вершиной скалы стал слышен негромкий плеск, и когда я туда поднялась, луна вышла из-за облаков.
Я стояла над сенотом, гладким как зеркало и излучавшим загадочный сине-зелёный внутренний свет. Звуки арфы внезапно пропали. Ноги сами понесли меня вперёд, я застыла, буквально цепляясь пальцами ног за край скалы. Здесь было совсем неглубоко, от силы пятнадцать футов. Но если я нырну, то могу просто не захотеть вернуться на поверхность. От пота защипало в уголках глаз, и когда я зажмурилась, словно наяву ощутила нежные поцелуи этой волшебной воды на своей коже.
«Ааа-ди-ди-ди!»
Даже птицы хотели, чтобы я нырнула.
Но я не должна была этого делать.
«Ааа-ди-ди-ди!»
Я раскинула руки, как крылья, и прыгнула.
Лес остался позади, и лунный свет смазался, когда я пробила поверхность воды в сеноте. Я стремительно опускалась, и пузырьки воздуха щекотали кожу и волосы, и всё кругом стало синим, синим, синим, и от чувства, что я вернулась домой, сладко защемило сердце. На втором метре глубины погружение замедлилось, и меня мало-помалу стало выталкивать на поверхность, но я сопротивлялась, работая руками: мне совершенно необходимо было задержаться хотя бы ненадолго. И пузырьки устремились к поверхности без меня.
Ещё полминуты, и я поднимусь. Потревоженная поверхность воды пошла серебристой рябью. И то ритмичное биение, которое я почувствовала этим днём, сохранилось – оно даже казалось сильнее теперь, когда я погрузилась в воду, – и я представила себе, что это должно быть похоже на утробу. Слегка пошевелив челюстью, я выровняла давление. Это было так просто. Ни малейшей боли. Я в безопасности.
Ещё полминуты.
Я не хотела возвращаться в липкий воздух, где меня терзали боль в склеившихся лёгких и издержки маминого медового месяца, но мне следовало бережно обходиться со своим телом, чтобы выздороветь. Я расслабила руки и позволила миру вернуть меня наверх.