– Вы ввергаете меня в дрожь, Людовик. Что за зловещий замысел созрел в вашей голове?
– Не спрашивайте, доктор, я не смогу вам ответить. Решение принято. И ничто его уже не изменит.
Доктор Гено печально склонил голову. Он знал эту железную натуру, неукротимую силу этого львиного сердца. Знал он и то, что тут бессильны любые мольбы и заклинания: ибо все они разобьются об эту непоколебимую волю.
Спустя несколько мгновений граф продолжал:
– В каком состоянии теперь моя сестра? – осведомился он.
– Вполне возможно, что она…
– Ее можно без опаски увезти прямо сейчас?
– Без малейшей, только с величайшей осторожностью.
– Это ваша забота, доктор. Помните наш уговор?
– Разумеется!
– Вы по-прежнему готовы оказать мне услугу, которую я от вас жду?
– Располагайте мной, Людовик. Я сделаю все, что обещал. А в случае надобности – и сверх того.
– Спасибо, доктор. Вас здесь больше ничего не держит?
– Больше ничего, вот только нужно хорошо укрыть несчастную от стужи.
– Займитесь же всем необходимым и наденьте маску, чтобы вас ненароком не узнали, – сейчас сюда придут.
Доктор повиновался, а граф меж тем в задумчивости наблюдал за ним.
Когда девушку укутали накидками и одеялами, он подошел к ней, наклонился и поцеловал в лоб, украдкой смахнув слезу со своей щеки.
– Бедная Санция! – прошептал граф. Только это он и смог вымолвить, выражая свою душевную боль; потом, даже не взглянув на младенца, которого ему показывал врач, он дрожащим голосом прибавил: – Уже половина!
И действительно, в это мгновение настенные часы пробили один раз.
Граф взял золотой свисток, висевший на цепочке у него на шее, и свистнул.
В тот же миг все двери распахнулись и в спальню ввалились по меньшей мере человек тридцать. Десятеро из них были вооружены, они охраняли два десятка пленников, чьи руки, были связаны в локтях за спиной, но не очень крепко, чтобы не стеснять движения. Затем вошли еще четверо с носилками – свою ношу они оставили возле кровати. Все эти люди были в масках. Большинство остальных, вооруженных до зубов, разошлось по другим комнатам дома, однако ж они все как один были готовы в случае чего собраться вместе по первому же свистку графа. Те, кому удалось пройти, а вернее, протиснуться в спальню, молча выстроились в ряд вдоль гобелена и стали там как вкопанные.
Обменявшись последними словами со своим врагом, принц де Монлор, мрачный и подавленный, сидел, обхватив голову руками, явно безучастный к тому, что происходило вокруг.