В окружении листовых нитей из земли вырастала гладкая дверь из белого металла с золотистым отливом. Травинки лестницы прогибались от веса Ирис, а волнение возрастало.
Поднявшись на островок, Ирис увидела, что нет скважины и ручки – дверь выглядела так, словно никогда не откроется кто бы ни постучал.
Но дверь, без щелчка, без скрипа, стала открываться сама; и Ирис затаила дыхание.
Перед Ирис предстал, точно вырезанный в пространстве, белый прямоугольник. По ту сторону – ничего; будто за порогом, забрав все объекты и краски, обрывался мир. Там нечто звало, тянуло к себе, заглушало любые попытки возникновения сомнения и тревоги.
Ирис приблизилась к двери, задержала дыхание – и, ожидая не то падения, не то быть раздавленной, шагнула через порог.
Сделав шаг, Ирис выдохнула в пустоту и открыла веки. Бесконечность белизны простиралась вокруг, и точно соединяла в себе начало и конец мира. За спиной дверь закрывалась и исчезала, тая как мираж; но у Ирис не возникло и мысли о том, чтобы вернуться. Опустив взгляд, Ирис смотрела на литой пол из белизны – и казалось, что она смотрела в него, через него, в бесконечность белого цвета.
Странное ощущение нарастало в груди. Ирис шла вокруг себя, взгляд блуждал по пространству и искал за что зацепиться.
Что-то мелькнуло в поле зрения – и Ирис остановилась. С трепетом и тревогой она смотрела на блик на фоне белизны – как странная, бледная звезда. То непонятное ощущение схлопнулось в стрелку, вонзилось в звезду – и из звезды ударило в Ирис. Вспыхнула тягучая, невыносимая тяга – раскачивалась в груди и в горле. В глазах поплыло, в ушах стоял звон, а в голове было подобие шуршания листвы и странный шёпот, как неразборчивое бормотание. Или же этот шёпот распространялся вокруг – Ирис не могла сказать разницы.
Удерживая себя от того, чтобы не лечь, Ирис делала глубокие вдохи. Сжимая и разжимая кулаки, она, не в силах сопротивляться странной тяге, направилась к звезде.
Босые стопы шлёпали по поверхности, взгляд держался за звезду – чем Ирис была ближе, тем ниже она опускалась. Тем отчётливее вырисовывались очертания магического творения: вытянутый, чуть длиннее кисти.
Ирис остановилась – творение замерло на уровне пояса; и она смогла рассмотреть каждую деталь. Оно выглядело как кинжал. Толстая рукоять из чистейшего серебра магсе́ры искрилась и переливалась лунным светом – так и просилась лечь в ладонь. Прямой, не острый клинок длиной со средний палец был из полупрозрачного жёлто-оранжевого материала, который напоминал древесную смолу и обладал бело-золотым свечением.