*****
Профессор Айрон Жак не отличался
богатырскими статями. Невысокий, худощавый, немного сгорбленный
старичок с морщинистым лицом и белым, воздушным одуванчиком седых
волос, которые воспаряли от любого движения или порыва воздуха. У
профессора был широкий рот с узкими губами под острым аккуратным
носиком и живые глаза, насыщенного синего цвета, обрамлённые седыми
ресницами. Вся фигура шебутного старика отличалась живостью,
решимостью и проворством. Внешним видом дедушка Жак больше всего
напоминал великого русского полководца Александра Васильевича
Суворова. Не брат-близнец, но портретное сходство, несомненно,
присутствовало. И если один всю жизнь положил на алтарь служения
отечеству на военной стезе, то второй отдал свою жизнь науке.
Встретившись взглядом с Жаком, я
невольно задумался о незаурядном уме, прячущемся за морщинами и
невесомой сединой. Напротив меня сидел, то и дело нетерпеливо
подпрыгивая на месте, учёный муж, закончивший три университета с
высшими баллами и похвальными листами, и мне невольно становилось
стыдно за свои три класса церковно-приходской школы.
- Невероятно! – не выдержал
профессор, сорвавшись с места. – Я сейчас, никуда не уходите.
Я бы и при желании не успел никуда
уйти, если только аппарировать подальше, да и то не факт, что
подвижный словно ртуть старик не догнал бы меня на половине дороги.
С древнего сморчка станется без магии освоить аппарацию.
Профессору я рассказал всё. И про
Килчева и родной мир, и про вторую вселенную, ставшую мне домом, и
про перемещение во плоти прямиком на Татуин. Не имело смысла
скрывать правду от того, кто возглавит научный авангард,
направленный на поиск пути в иную реальность, из которой я угодил
во вселенную ДДГ. Старому сморщенному одуванчику по мере
повествования будто пружину в попе заводили. Не успел я закончить
рассказ, он сорвался с места, принявшись реактивным волчком
нарезать круги вокруг меня. Вж-ж-ж-иу. Вж-ж-ж-иу… Честное слово, он
чуть на потолок не забежал! Пожирая будущий объект исследований
плотоядным взглядом и облизываясь будто ранкор на парную бантятину,
профессор потребовал доказательств. Для убеждения Фомы неверующего
лучше всего подходила трансфигурация – испытанное веками средство!
Кто ж знал, что старичок от простейшей демонстрации магии в край
перевозбудится, хотя он и так был заведён дальше некуда.