Резко остановившись, я шагнул право, глаза за
костяными глазницами маски опасно прищурились, в ментале же царило
арктическое спокойствие. Калишец прекрасно контролировал себя,
держа эмоции в ежовых рукавицах. Все его подначки и подколки были
всего лишь игрой, призванной вывести меня из душевного
равновесия.
Затормозив на полушаге, я опять двинулся
влево, Гривус нетерпеливо притопнул, в ментале пахнуло тщательно
удерживаемым раздражением. А что ты хотел, касатик, я внимательно
прочитал всё, что смог накопать в галанете о жуках с их тактикой в,
скажем так, рукопашных схватках. В отличие от них, лезущих на рожон
в попытке проткнуть врага острыми концами передних лап, я очертя
голову под ятаганова родственника бросаться не намерен. А вот ты,
мой дорогой, привык сражаться с вонючими «насекомышами» и тактика,
осторожничающего разумного, тебя невероятно злит и раздражает, тем
более ты никак не можешь понять, чего ожидать от человека,
использующего столь же архаичное оружие, как и твоё.
Не
знаю, как и чему учили Гривуса, меня Кощей наставлял одному
базовому постулату: любой поединок, будь он на мечах, ножах или
дуэль на волшебных палочках – это сражение двух логик, остальное на
заднем плане. Кощей, съевший на данном поприще не одну собаку,
справедливо упирал на то, что в дуэли или поединке всегда
участвуют, как минимум, два мыслящих существа и каждое имеет свой
взгляд и свою логику боя, которые определяют его действия и
поступки.
Я
вновь остановился, качнулся вправо-влево и продолжил хождение по
кругу, пальцы Гривуса напряжённо сжали рукоять меча. Штришок
маленький и вроде не показательный, но только вроде. Если я
правильно просчитал логику оппонента, тот привык к прямолинейным
схваткам, и меня он тоже пытался вызвать на прямое столкновение
своими «колючками», слетающими с языка. Лисьи хороводы ему
оказались не по нраву, что требовалось доказать. Ничего, братец,
сейчас в твоих шаблонах наделают дырок и порубят на куски… или в
моих, что тоже имеет право на жизнь. Я ведь не дурак. Понимаю, что
гордый генерал, привыкший побеждать врагов в бою, от абы кого
помощь не примет. Не после того, как его победили интригами с
использованием джедаев. Приняв продовольствие, он проглотил личную
гордость ради жителей Кали, перед этим наступив своей лебединой
песне на шею, но вести переговоры согласится только с равным
разумным, тем более, если этого разумного равным признают его
воины, прошедшие не одну битву плечом к плечу с генералом. Так что
наш поединок является неким способом или методом уравновесить друг
друга в глазах калишцев и Гривуса в частности. Ни больше, ни
меньше.