– Они ничего не просили мне передать? – спросил я, думая о том, что о моих чувствах никто не печется.
– Да. Амир извинился… сказал, что это была просьба его матери.
Я вытащил из кармана свой телефон и повертел им в руках:
– Жаль, что он не сделал этого прямо.
– Неужели ты не понимаешь? Стыдно ему, Саидик…
Я едва сдержал улыбку, увидев, как отец осекся, назвав меня так, как называл лишь в возрасте Лорса.
Так странно! Мне уже семнадцать, на щеках и подбородке проступает редкая щетина, а для него я еще «Саидик». Неужели он ежедневно себя пресекает, зазывая меня попить с ним чай или требуя помочь по дому?
– Да, – было тяжело вернуться в разговор. – Да, стыдно, конечно. – Пап, – я хотел начать разговор о своем желании переехать в Чечню, но он меня перебил.
– Ты познакомился с тем Зурабом на тренировке? Я рассказывал тебе про сына своего друга, который приходил к вам зал.
– Был там Зураб, но вряд ли тот, о котором ты говорил. Так, парой слов обменялись.
– Почему «вряд ли тот»?
– Твой Зураб, как ты говорил, чеченец, но этот вряд ли был чеченцем.
– Почему?
– Он весь какой-то рыжий.
Отец усмехнулся и с утрированным разочарованием растер глаза.
– К твоему сведению, Саид, если на чеченце нет хотя бы одного рыжего волоса, то это не чеченец. Значит, его предки просто когда-то поселились в Чечне.
– А на тебе вообще волос нет, не говоря уже о рыжих.
Он засмеялся.
– Что?! Да я весь рыжий! Всегда был!
– Вот так новость, – шлепнул я себя по колену, испытывая буквально зудившее мою поясницу желание поскорее высказаться. – А хочешь другую?
– Выкладывай.
– Погоди, мне надо собраться.
– Ты тоже женился?
В иной раз я бы развеселился, но не сейчас.
– Я решил, что буду поступать в Медицинский Институт в Чечне, – применив усилие, выпалил я без расшаркиваний.
Мы въезжали на пустую заправку, и он остановился, поравнявшись с бензоколонкой. Отец молча вышел, направился в магазин, чтобы оплатить бензин, и вышел оттуда с парой шоколадных батончиков и газировкой. Он сел в машину, пока заправщик втыкал пистолет в горловину бензобака, и протянул мне батончик.
– Погрызи, – сухо сказал он.
– Что думаешь?
– Я думаю, ты все сам уже решил.
– Решил, – кивнул я. – Но какое у тебя мнение? Я правильно поступаю?
– Зачем тебе мое мнение? Ты не сказал мне «можно мне переехать в Грозный?», ты сказал: «Я еду в Грозный».