– А тебя каким ветром на СВО занесло?
– Так мобилизация по осени же была, – удивился приятель. – Не уж-то не слыхал?
– Слыхал, – не стал спорить Борис. – Но я не припоминаю за тобой героического участие в каких-то военных операциях. У тебя ж за плечами только год срочной в… Где там? В артиллерии?
– Гранатомётчики мы, товарищ командир, – тяжко и грустно вздохнул Жека. – По трубам специалисты. А до артиллеристов – богов войны, нам, как до генеральской звезды.
– И как же этого хватило для мобилизации? – продолжал недоумевать Иволгин.
– А вот хватило! – то ли с гордостью, то ли с ехидством воскликнул Жека. – Тут такая неразбериха всюду началась, когда мобилизацию объявили, что порой гребли всех подряд. Кого-то даже потом отпустили и извинились. Некоторых, бывало, даже с фронта возвращали. Но до меня осколочная очередь долетела быстрее, чем штабные писульки. Так что комиссовали уже по ранению.
– Сильно прилетело? – с сочувствием поинтересовался Борис.
– Да-а… Живой, голова с причиндалами на месте – и ладно! – жизнерадостно отмахнулся парень.
От Бориса всё же не ускользнула горькая нотка какого-то болезненного сожаления в голосе друга. Но он не стал пока докапываться. Позже узнает.
– Ты-то как? – вновь подал голос Жека.
– Тоже жив и здоров, – ответил Иволгин с явным удовольствием. – Не поверишь, но второй раз возвращаюсь без единой серьёзной травмы.
– Ну, это если не считать дырку в мозгах, – съехидничал Жека.
– Дырку? – не понял Борис.
– Ну, с песков своих вылез – чисто угрюм-гарун-аль-зарежун, – хохотнул приятель, но осёкся и на всякий случай спросил: – Э-э-э, надеюсь, сейчас-то дырка не расширилась? Не прирежешь немощного друга-то за невинную шутку? Я ж любя.
– Любвеобильный ты наш, – хмыкнул Борис. – Ладно, живи. Великодушно прощаю.
– Ну, прям камень с груди упал! – с нарочитым облегчением выдохнул Жека, чем-то грохоча на заднем плане. – Кстати, гляжу по писульке, которая к нам пришла, тебя аж до прапорщика повысили. Ты нынче птица гордая, почти что офицерская. Поделись секретом, как это так вышло-то?
– А куда это писулька про меня пришла? – удивился Иволгин.
– А к нам, вестимо! – горделиво ответил приятель. – В службу опеки сирых да убогих.
– Кого-кого? – не понял Борис.
– Ну, центр реабилитации ветеранов СВО12, – уже спокойнее пояснил Жека. – Я нынче в этой славной организации озорую помаленьку. Не госконтора, конечно, а частный фонд. Шишки, как им и положено, в Симферополе сидят. А мы тут на местах возимся, к народу поближе. Ты, вероятно, не слыхал. Но ещё прошлым летом президент объявил важность подобных программ. Вот дела и зашевелились. А у нас вдобавок и попы в кураторах сидят. Так что, какой-никакой, а ресурс имеем. Кого на лечение отправить. Кого по юридическим вопросам проконсультировать. А кому душу поправить – это к священникам или к психологам, имеем и тех, и других в ассортименте. Ну, а лично моя задача – выйти на передовую и собрать как можно больше злостных уклонистов, чтобы причинить им благо во все щели.