В прошлом месяце, когда Эйну нашли крестьяне, она была без сознания. А когда очнулась и приоткрыла глаза, поняла, что её привезли в небольшой деревянный домик. В сумерках разглядела силуэты мужчины и женщины. Мужской голос сказал:
– Как она сюда попала? Из других зон пешком не дойти, слишком далеко. Может, беглая преступница?
– Да нет, не похожа, – ответила женщина.
Эйна увидела протянутую чашку, но не смогла взять её. Женщина помогла – придерживала чашку обеими руками, пока Эйна пила горьковатый отвар. После горячего питья Эйне стало чуть легче. Женщина присела на корточки и разрезала штанину на опухшей ноге Эйны. Крикнула мужу:
– Беги за Гиярой, приведи её сюда! Пусть прихватит мазь от укуса змеи. Да не болтай лишнего! Придёт – сама всё расскажу!
Эйна то дремала, то прислушивалась к голосам в комнате. Хозяин домика привёл с собой девушку, женщина начала объяснять:
– Вон, смотри, кого нашли на дальнем поле. Не могли же мы её там оставить. Не выжила бы. Сможешь помочь?
Эйна чувствовала, как на ногу льют холодную воду, потом втирают что-то липкое, и нога перестаёт гореть, боль смягчается. После этого Эйна провалилась в долгий глубокий сон, а когда проснулась, ощутила зверский голод. Хозяйка увидела, что Эйна открыла глаза, и принесла миску тёплого супа.
– На вот, поешь. Другой еды тебе пока нельзя, буду постепенно тебя откармливать.
В первые дни Эйна молчала – неизвестно, можно ли сказать хозяевам правду. Они не удивлялись: считали, что спасённая девушка ещё слишком слаба для разговоров, и ни о чём не спрашивали, а только сами иногда рассказывали ей о себе и о своей жизни. Широкая скамья, на которой крестьяне устроили Эйну, стояла в кухне, поэтому можно было незаметно наблюдать, как семья завтракает, обедает и ужинает. Эйна украдкой разглядывала своих спасителей, пытаясь понять, что это за люди.
Аниша ей сразу понравилась: крупная, с загорелыми полными руками, которые так уверенно месят тесто, что от одной этой картины у Эйны просыпался аппетит. Длинные чёрные волосы Аниша заплетала в косу; а когда приходилось часто наклоняться к печке, скручивала косу в узел и закалывала на затылке тонкими деревянными палочками, чтобы не мешала. Её муж Халим казался Эйне угрюмым, когда молча проходил мимо. Может, потому, что из-за короткой шеи он как будто всё время горбился и держал голову опущенной. Но когда он садился напротив Эйны и начинал говорить, она каждый раз удивлялась: какой у него мягкий голос, какая забота чувствуется в его словах и какая у него добрая улыбка.