– Иди, – повторил он. – Ты не сделал ничего заслуживающего наказания, но тебе не следует здесь оставаться. Если… если великий халиф пожелает в дальнейшем, э… если он захочет, гм… если у него возникнет необходимость в твоем присутствии, тебя вызовут.
Слова могут быть такими неуклюжими, подумал визирь.
Прежде чем выйти, сказитель обернулся у двери.
– Он… проявлялась ли когда-либо прежде у благословенного халифа склонность засыпать вот так?
Этот человек невозможен! Зачем он вообще его пригласил?
Визирь не снизошел до ответа. Он оттолкнул сказителя и сам открыл дверь. Стражники стояли снаружи, как и положено. Он велел:
– Отведите этого человека к воротам. Проводите его учтиво.
Он старательно закрывал своим телом дверной проем, чтобы никто из стражников не смог заглянуть внутрь комнаты. Хвала Ашару и звездам, солнечный свет за аркадой был ослепительно-белым, они не могли ничего увидеть.
Сказитель наконец-то поклонился ему – не так низко, как при входе, недовольно отметил визирь, – и ушел. Ибн Зукар быстро закрыл дверь. Он оглянулся на халифа, лежащего все там же, все так же. Вздохнул. И принялся думать.
Лишь позже, когда раб, собираясь опять развести огонь, поскольку халиф продолжал спать, нашел в очаге золотую цепочку, ибн Зукар вспомнил, как тщательно сказитель укутал халифа до самого подбородка, скрыв его грудь.
Тогда визирь подошел и осторожно сдвинул вниз одежду. Бриллианта не было. Конечно, его не было. Он понял это еще в тот момент, когда цепочку достали из очага. Смерть взглянула ему в лицо, меч палача навис над ним, подобно изогнутой полосе мрака, затмившей яркое солнце.
Он вызвал начальника дворцовой стражи.
– Найдите этого человека! – приказал он. – Найдите его – или поплатитесь жизнью! Поднимите всех своих людей! Скажите им то же самое! Действуйте!
Он понимал, что может пока говорить вот так – о том, что жизнью поплатятся они, а не он, – но если они не найдут сказителя, это продлится недолго. Он им ничего не объяснил. Они были всего лишь стражниками, а он – визирем Абенивина. Но именно он пригласил этого человека во дворец. Он оставил его наедине с халифом!
А позже, в тот же день, одно бедствие начало громоздиться на другое, как бог громоздит одну гору на другую. Смертные так не могут, некоторые вещи смертным неподвластны.