Он понял, почему это противоречие так сильно его тревожило: старушка стояла перед ним маленьким светлым комочком с корзинкой ягод в руках на фоне темной серо-зеленой местности. Будто ее не должно было быть здесь: она слишком контрастировала своим положительным образом на фоне осеннего холодного мрака. И вот опять глаза: в очередной раз поменяли свой цвет. Его снова буравили две космически огромные черные дыры, где отражалось такое же бесконечное угольное небо и холодное озеро. Он кожей чувствовал, что с глазами что-то не то. Ему казалось, что они смотрят на него с открытой ненавистью и злобой, готовые уничтожить его.
– Я не еду на тот берег.
Инстинкт самосохранения дает о себе знать, не пуская детектива на ту сторону вместе со странной бабкой.
– Петрунечка, у меня детки сильно болеют. Одной мне никак быстро не добраться до Макарьево. Только на лодке можно попасть на тот берег. Ох, тревожусь, что не доживут до утра мои кровинушки, мои детушки, если я им отвара из черных ягод не приготовлю.
Петр еще раз глядит на старуху, готовый развернуться и уйти, как вдруг замечает, что глаза у нее снова изменились – стали серо-зелеными, а взгляд – мягким и добрым, как у его бабушки.
– Что за… – бурчит он себе под нос, не понимая природу этой метаморфозы. – Показалось, что ли?..
Это Петр произносит громче, и диковинная бабка слышит.
– Что, милок, что показалось-то?
– Глаза… У тебя цвет глаз меняется. Только что черными были!..
– Да ты что, Петрунечка, у меня всегда глаза были серо-зеленые. Это от матушки моей. А той от ее матушки достались. У нас в роду по материнской линии у всех такие глаза. Правда, раньше мои были гораздо красивей…
Бабка грустно вздыхает – видимо, вспоминая молодость.
– Ладно, пошли искать лодку, – сдается детектив.
Как только Петр отворачивается, глаза женщины опять становятся бесконечно черными, но он этого не видит.
Утлое суденышко прячется за грудой камней. Сыщик недоверчиво осматривает старую посудину.
– Нашел. Ох, не нравится мне это.
– Что тебе не нравится, Петрунечка?
Почему Петр позволяет ей так себя называть? Маленьким он обожал, когда его так звала бабушка, но с тех пор столько воды утекло. От того парнишки ничего не осталось – на мир смотрят усталые циничные глаза сорокалетнего Петра Сергеевича, повидавшего многое. Он поставит на место любого, кто подумает обращаться к нему иначе. А тут – Петрунечка… Детектив не узнает сам себя.