Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954 - страница 22

Шрифт
Интервал


Детальный анализ этого текста в контексте изучения научной биографии Клибанова и научного атеизма в целом – дело будущего, но уже сейчас понятно, что он вносит в интерпретацию этого контекста новые, существенно усложняющие ее моменты.

«Кровь событий». Письма 1932–1954 годов

Давно хотелось мне воспроизвести на бумаге впечатления моей жизни, но не все из того, что видел и что достойно памяти – пережил. Писать (или хотя бы записывать) следует лишь о том из виденного и прочитанного, что сам пережил, на чем оставил собственный радостный или скорбный след, о том, к чему прилепилась и с чем ужилась частичка собственного существа.

Воспоминание очень ответственно. Это всегда экзамен для того, кто пишет.

Как тень неотступно следуют слова Данте:

Наукой сказано твоей,
Что, чем природа совершенней в сущем,
Тем слаще нега в нем, и боль больней.

Я недавно читал книгу Либединского «Современники»69. Толстая книга. Много встреч. И нет в этой книге ни времени, ни его современников, череда моментальных фотографических снимков. И лишь один портрет автора, не выдержавшего испытания. Впрочем, книга вышла уже посмертно. Видимо, Либединский спешил или просто не успел ее отделать хотя бы в меру своих сил.

Письма – больше, чем воспоминанья: на них запеклась кровь событий, это – само прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное.

А. И. Герцен

1932

№ 1. Н. В. Ельцина – А. И. Клибанову

(Между второй половиной мая – началом сентября 1932 года)

[м. б. концом августа того же года]

Шлю тебе привет, Саня, с Белого моря. Сейчас мы остановились на ночь на одном очаровательном острове. Кругом море, вдали виднеется синевато-белая цепь гор. Я лежу около горящего костра среди каменных пород в супрематическом стиле и смотрю на горы сквозь колеблющийся дым от костра.

Все тихо. Только крик чаек, гаг, да иногда с легким писком высунется голова тюленя. Странно подумать, что где-то существуют какие-то большие города, где люди живут какой-то иной жизнью. Мне сейчас вспомнились те несколько вечеров, которые я провела у тебя в кресле за чтением стихов и отрывков из Маркса. Кажется, что это было во сне… Да и наше знакомство с тобой такое странное, как отдельные огоньки среди тумана, то вспыхнут, то снова потухнут.

Знаешь, мой больной вопрос я хочу, наконец, окончательно и бесповоротно разрешить в самом высшем диалектическом единстве. Что в самом деле: искусство или треска, или то и другое вместе??? Я много увидела интересного – людей, мест. Мне это, вероятно, очень все полезно, а то как в комнатном застенке живем все время в доме.