«Природа никогда не скажет нам, что хорошо, а что плохо. Напротив, её отличает особая нравственная слепота, которую иногда по ошибке принимают за высшую справедливость. Все морально-этические концепции делают одну и ту же ошибку – они тщетно ищут в устройстве мира оправдания своим устремлениям в будущее, забывая при этом, что так называемое «устройство мира» – это не более, чем символическая система, порождение того же ума. Природа не может диктовать нам свою волю за исключением естественных ограничений, которые она на нас накладывает».
###
Родион сидел рядом с ней за стойкой гаштета и разглядывал полупустой стакан. Рабочий день только кончился, но в забегаловку уже набивались посетители.
– А я ведь сразу понял, кто ты, – сказал он.
– Да? – откликнулась Лена. – И кто же я?
– Ты дочь Петрова.
– Это распространённая фамилия, – отшутилась она.
– Ты знаешь, какого Петрова я имею ввиду.
– Даже если это так, то что с того?
– Наверное, у тебя плохие отношения с отцом, раз ты очутилась здесь.
– Отвратительные, – сказала Лена. – А как поживает твой отец? А жена? Детишки?
– Да пошла ты! – крикнул Родион, вскочив.
Люди озабочено смотрели в их сторону. Никто не хотел проблем. Лена и бровью не повела. У нижнего не было и шанса против пóста, пусть даже и перевёртыша. Родион постоял рядом с ней набычившись и раздувая ноздри, но быстро взял себя в руки. Или это была выученная беспомощность?
– Что тебе от меня нужно? – наконец спросил он.
– Вот это я понимаю, разговор! – похвалила его Лена. – Отведи меня куда-нибудь, где не так много ушей.
– Забыла, где ты? Весь город – одно большое ухо!
– Против такого уха у меня есть средство, – заговорщически прошептала Лена. – Перестань выкобениваться и найди нам тихое место. Для тебя, между прочим, стараюсь.
Родион посмотрел на неё, нахмурившись. Он схватил стакан с пивом, допил его залпом и кивком пригласил её на выход из гаштета.
Нижний город был выстроен внутри древней транспортной системы, которую почему-то называли странным несклоняемым словечком "метро". Лена до сих пор не могла поверить, что эти гигантские помещения были предназначены исключительно для того, чтобы люди могли ездить из одного конца города в другой. Пространство в современной Москве используется гораздо рациональнее. Подвесные конструкции с жилыми номерами занимали значительную часть вестибюлей бывших станций. За порядком тут следили набедокурившие снаружи фуражиры и местная милиция, которую учредили после восстания нижнего города сто лет назад. Оказалось, что люди ведут себя спокойнее, когда думают, что контролируют ситуацию своими силами.