К началу войны в цехе трудилось около 140 человек. Шили здесь не только «румынки», но и сапоги, валенки, ботинки. Поэтому во второй половине 1941 года, когда в цех стали поступать заказы для фронта, персонал пришлось увеличить вдвое. Благодаря деду Митьке сотни человек, обувная элита, ремесленники от Бога, не сгинули в лагерях, выжили и благополучно вернулись домой. Кое-кто за фантастическое перевыполнение плана даже раньше срока. То есть, действуя, как креативный менеджер, Дмитрий Васильевич спас жизнь не только себе, но и другим людям.
А теперь самое интересное. В 1943 году в селе Юрьево, где обосновались жены Степана и Ивана Беликовых и их 8 детей, колхозники, как и остальные советские люди, все отдавали фронту. Чтобы разбить врага, селяне выгребали последнее из сараев и погребов и отправляли на передовую. Сами же пухли от голода, надрывались на тяжелой работе и безвременно покидали этот свет. Кладбище в Юрьево расширялось с пугающей быстротой. Как пел великий бард: «А, значит, нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим!» Победа была первичной, все остальное – вторичным, даже жизнь…
И в это тяжелейшее время Беликовым, в которых жизнь едва теплилась, пришла посылка. Без опознавательных знаков. Когда картонную коробку с опаской вскрыли, то в ней обнаружили две пары туфлей сказочной красоты и письмо от деда Митьки. Он сообщал родне, что в лагере руководит обувным цехом и посылает им, с разрешения начальства, свою премию за работу. Туфли велел не прятать до лучших времен, знаю, мол, вас, экономов, а продать. На вырученные деньги кормить-поить детвору, да и себя не забывать. В конце приписал, что премия эта, как он надеется, не последняя, а так как в лагере «румынки» ему ни к чему, он будет отправлять их в Юрьево. И действительно посылки приходили регулярно, несколько раз в год, до самого 1947, до возвращения Дмитрия Васильевича. Появился он внезапно, крепкий, мускулистый, словно не в лагере был, а в санатории отдыхал, одетый с иголочки и при деньгах. Был обцелован родней и омыт ее благодарными слезами.
А вот другим членам семьи не повезло. Иван умер в заключении. Степан Васильевич, правда, вернулся. Здоровенный мужчина гренадерского роста, весивший до ареста под 100 кг, усох до 38. Его жене сказали: «Он не жилец, дай ему спокойно умереть», но она выходила супруга. Он прожил еще 20 лет, однако все эти годы тяжело и мучительно болел.