Полковник медленно поднялся на ноги.
– Вы имени того монаха не знаете?
– Нет. – Старая повитуха поежилась. – Рика его звала так чудно… На имя вовсе не похоже, вроде клички, скорей. Совсем простенько как-то. А, вот… Версо. А Жермано братом звал, как многие монахов кличут.
Кондотьер нахмурился:
– И после гибели Ремиджи он больше не появлялся?
– Не знаю. – Женщина отвернулась. – В деревню не входил, а там, у могил… Туда и по сей день никто не ходит. Откуда мне знать.
Орсо помолчал.
– Что ж, спасибо, – проговорил он отрывисто и вышел за дверь, оставив серебро на столе.
Повитуха еще долго стояла у потухшего очага, а потом обернулась, осторожно коснулась оставленных монет и тут же отдернула руку, словно деньги были раскалены.
* * *
– …Вот, – подытожил Пеппо, – поверь, брат, я никогда не был так уверен, что мне конец. Одно было утешение: я поручил своему приятелю уничтожить эту проклятую ладанку, если сам не вернусь.
Годелот хмуро шагал взад и вперед по кладовой. Остановившись, он спросил:
– Какую, говоришь, Орсо фамилию назвал?
– Ремиджи. И он не лжет Я сразу же вспомнил ее. Даже странно, что мог забыть.
– Вот незадача… А доминиканец Руджеро думает иначе, и доктор Бениньо тоже. Они оба называют тебя Джузеппе Гамальяно.
Тетивщик ошеломленно поднял голову.
– Как?! – протянул он с искренним недоумением.
Шотландец сел рядом:
– Это целая история, брат, и звучит она, прямо скажу, диковато. Но есть одна легенда, которая вот о чем сказывает.
…Двадцать минут спустя Пеппо оперся спиной о ящик, у которого сидел, и потер лицо обеими ладонями.
– Вздор! – коротко отрезал он. – Сказки для непослушных детей!
– Быть может, и вздор, – покачал головой Годелот, – но вот герцогиня Фонци во вздор этот верит. А быть убитым за правду или за сказку – разница невелика.
Но Пеппо лишь нетерпеливо отмахнулся:
– Лотте, герцогиня очень больна, немудрено, что она уже умом повредилась. Но ведь ладанка попала мне в руки случайно. Если бы вместо меня она оказалась у заезжего мародера – то это его назначили бы Гамальяно и бегали бы сейчас за ним.
– У герцогини-то, может, уже и не все дома, только ты герцогских подручных не знаешь. Они землю роют – любому кроту на зависть. Так что ты погоди отмахиваться. Они почище твоего знают, кого кем назначать. И вспомни, что поначалу ладанку искали у меня. Но Гамальяно меня никто не называл. Нет, Пеппо. Тебя сюда не просто так приплели.