За обедом женская часть коллектива шумно обсуждала новый сериал и возмущалась по поводу мужской части человечества. Алина молча пила чай и не слушала. Она сидела, опершись на локти, и смотрела в одну точку. Как глупо они тогда встретились с Моховым. Что же она тогда ему сказала? Теперь и не вспомнить. Наверняка ерунду.
– Самойлова, в шестую палату, – окликнул ее Паша, – Там температура у…
Глушко мельком глянул на историю:
– У Мохова. Надо помочь переодеться в сухое. Поступил ночью по скорой. Жена уехала за вещами. Подсуетись короче.
Мокрая ткань крепко липла к горячему телу. Мохов кашлял и не мог остановиться, виновато смотрел на Алину, злился от беспомощности, но подчинялся. В дверь неуверенно постучали.
– Можно? – в проем заглянула женская головка, – Я к Мохову. Вещи привезла.
– Заходите, заходите, – улыбнулась Аля. Вот кто теперь будет его переодевать. Как славно! Женщина вошла, неся впереди полные пакеты. Потом начала суетиться вокруг мужа, говорить скороговоркой обо всех своих приключениях по дороге домой и обратно. Так говорят супруги, когда не знают что сказать и заполняют эфир ничего не значащей информацией. Игорь слушал, иногда поглядывая на Алю. Ему было неловко, что частная жизнь семьи раскрывается на глазах у постороннего человека. Когда она уловила на себе один из его взглядов, то спокойно собрала влажную одежду в стопку и ушла.
– Паш, а что у Мохова из шестой? – спросила Алина в коридоре у Глушко.
– Не Паша, а Павел Андреевич, – ответил он шепотом, наклоняясь к ее уху.
– Ой, ой, ой! Как контрольную по химии списывать, так одноклассник, друг детства. А тут Павел Андреевич! – пошутила Аля.
– Алина, мы на работе, – сконфузился он, – И хватит мне уже про ту контрольную…
– Ладно, – примирительно сказала она, – Так что с ним?
– Банальная пневмония. Не волнуйся, поправится твой Мохов. Никуда не денется.
– А что ж его в общую? Я думала, его в VIP положат.
– Милая моя, он сам так захотел.
– Гордый значит, – нахмурилась Алина.
– Я не проверял. Нет у нас таких анализов. Захотел в общую, положили в общую. Теперь, наверное, жалеет, – вздохнул Глушко.
– Так давай переведем, – предложила она.
– Поздно, Самойлова, поздно. Теперь занято. Будет лечиться в общей несмотря на то, что артист. Давай работать.
– Да, – Алина вздохнула и взяла с каталки биксы, – работа не волк и, к сожалению, в лес не убежит.