Настолько старый дом был редкостью для такого поселения, как Шесельхов, разоряемого старосферами каждые несколько лет. Видно, что этот дом, издревле берегли неведомые силы. А возможно, что это четыре надзирателя, хранили дом, все жители которого на протяжении многих десятков лет были солдатами, носителями частиц нейнарис.
Тринадцать лет назад, по распоряжению Агеноридской армии этот дом был передан Дарнию, отцу Мии. Но про самого него ходил слух, будто он происходил из рода, в чьих жилах текла кровь Унку.
Мия толкнула тяжелую и крепкую, дубовую дверь, вспомнив, что отец открывал ее очень легко. Он был сильным. В доме было темно, тепло и сухо. Окна были заткнуты тряпками. Пахло старой соломой, поленьями и копотью. Сзади неслышно подошла мать. Она закрыла дверь и задвинула тяжелый, деревянный засов. Стало темно. Но глаза быстро привыкли и начали различать предметы.
– Ставь корзину! – сказала мать.
Мия подошла и поставила на длинную, расположенную у стены, лавку свою корзину. В это время, мать выложила картошку на стол.
– Ты ее сейчас будешь готовить?
– Ну да. А что? Ты что, есть перехотела? Который уж день голодной ходишь.
– Да, не то чтобы перехотела.
– Тогда садись и чисти ее! А я пока печь затоплю, – сказала мать и, подложив в поленья сена, начала высекать искру из огнива.
Мия взяла старый, порядком сточенный нож в правую руку, а в левую, боязливо и брезгливо взяла красноватый клубень. Ей снова показалось, что рот – глазок шепчет ей что-то. Тем временем солома в печи занялась, и сухие сосновые поленья затрещали и засвистели. Отблески осветили стену напротив печи. В комнате стало светлее. Девочка нерешительно поднесла нож к клубню и сделала небольшой надрез. Клубень в тот час страшно запищал и заверещал. Девочка бросила его на стол и вскочила с лавки.
– Что такое? Снова? Этих клубней испугалась?
– Да-да! – дрожащим голосом произнесла девочка. Оно! Она! Орало! Пищала!
Сидя на карачках и шевеля деревяшки кочергой, мать ответила:
– Да не неси ты чушь! У тебя просто мороки с голодухи. Это поленья пищат. Слышишь?
– Слышу. Да это поленья, мама, – ответила девочка, чуть успокоившись.
Мать села на лавку рядом с дочерью. Затем взяла нож и картофелину, начав уверенно её чистить. Мия смотрела, как с клубня слетают очистки кожуры, как оголяется розовато-телесная мякоть с красновато-лиловыми прожилками, похожими на вены. Она смотрела на то, как мать спокойно и уверенно чистит это создание, словно оно и вправду обычный картофель.