– Что ж ты бродишь, дружище, растерян,
На балтийском крутом берегу?
Что не радует дизельный "мерин»,
Утонувший в глубоком снегу?
Что глядишь отрешенно, как Пётр,
На далекий чудной Амстердам?
Там премудрый пескарь и осётр,
Королевна поёт по утрам.
Там закон есть красивый и древний:
Когда солнце над Рейном встаёт,
На балконе поёт Королевна,
По закону – танцует народ.
Ты ж, как парус белеешь в заливе,
Словно Эльма мистический свет,
Как кленовый листок в Тель Авиве,
Где и клёнов-то в общем-то нет.
Вот уже возникают наяды,
Колыбельные песни поют…
Только двигаться всё-таки надо,
Ибо на хрен замерзнешь ты тут!
И совсем уж туман марсианский…
Накрывает Заневскую тьму,
И Кораблик почти мессианский
Зарывает в цунами корму.
Нарушая все СНИИПки и ДОПки,
Перископки давя в прорубях,
Без дымка, и без гарьки из топки,
Он несётся на всех парусах.
Не включив габаритки и "стопки"
И не зная помех и преград,
Он большие везёт изотопки,
И не может вернуться назад.
Может с самой Святой той Еленки,
или даже, с самой Воркуты,
Без компаски, сквозь штормки и стенки,
Сквозь примёрзшие к рыбкам мосты…
Там великий плывёт Император,
И несёт он великую весть!
И локатор, и эвакуатор,
И чего-нибудь может, поесть…
Тот Кораблик не «Фрамм», не "Аврора",
Не "Дрим Тим", и совсем не «Ковчег»,
Шевелись, порожденье простора!
И на месте не стой, Человек!
Жизнь уходит. Вокруг леденеет.
Император зовёт за собой…
"Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой…"