– Не познакомлю, – насупился Хунард при очередной нашей встрече, когда я спросил, есть ли у него другъ в качестве волка или собаки. – Ибо это я и есть!
– Как это? – Похолодел я.
– Не пугайся: я не оборотень, не вамп, не варг. Те отравлены «мудрецами»-магократами нашего кронства и превращаются в зверя ночью, против собственной воли и в адских муках, тогда как я – добровольно и в кого угодно, но чаще – в белого волка.
– Расскажи мне о себе! – Начал упрашивать Хунарда я, Кердик-интервьюер, попутно делая записи в своём сокровенном, своём драгоценном свитке.
– Не сегодня, – отрезал тот и опять куда-то сгинул – только его и видели.
В следующий раз я и Хунард снова столкнулись в таверне – обмолвившись парой фраз, мы поднялись наверх спать – каждый в свою комнату.
– Можно ли к тебе, о Хунард? – Осторожно постучав в дверцу ранним утром, я открыл её и вошёл внутрь.
– Входи, я уже кончил… Пошла прочь! – Сказал тот, небрежно сталкивая полуголую женщину с постели – ещё красную и горячую, которая в растерянности постаралась немедля выбежать вон, огорошенная его звериной грубостью, но, несомненно, восхищённая его же мужской силой, его хищной страстью и напористостью.
– Зачем же так, Хунард? – Мялся я, пятясь к стене и пропуская восвояси девицу, попутно с некоторым любопытством разглядывая её сквозь призму своих очков – ранее я никогда не видел абсолютно голых женщин, и сие было для меня в диковинку.
– А как же ещё-то? – Мрачно, но одновременно и спокойно ответствовал друг, сидя на циновке и взирая перед собой, и взгляд его был в пустоту. – Сказано же в книге: «Дев – оседлаша, а врагов – побиваша; коли кто супротив – так его это неправдоваша…».
– В какой книге, Хунард? – Мигал я непонимающими, ещё сонными глазами, переминаясь с ноги на ногу. Услышав же в очередной раз словеса, какими обычно изъясняются жители княжества Хладь, я и вовсе оторопел от неожиданности.
Похоже, что Хунард не был настроен на полноценный диалог, поскольку так и не разъяснил мне, своему другу, из какой книги почерпнул он крылатую фразу.
Ввиду сильных морозов я счёл за лучшее не выходить сегодня из придорожного заведения – пожалуй, я дождусь существенного потепления: эти холода в значительной степени сказались на моём промедлении, ведь я здесь уже две недели, и мне давно пора идти дальше.