Жизнь непроста, мы все наездники на ней,
Но правила равны, и будто бы, не строги,
Лишь непонятно «… загнанных пристреливать коней,
Не разбираясь, прямо у дороги».
Влюбляемся в неё, час от часу, сильней,
Мы мчимся в облака, как вырвавшись из плена,
И падает с боков, извечно взмыленных коней,
Срываясь, будто дни из жизни, пена!
Ещё не утомившись счётом миль и вёрст,
Ещё не насладясь предчувствием погони,
Мы бесшабашно, на скаку, показываем пёрст —
И в грязь лицом! – Под нами пали кони!
Кто в них посмел стрелять – стрелок или мудрец —
Не важным станет, вдруг, всё то, о чём мечтали,
Пока же мысль о том, что это, может быть, конец …,
Не колет нас и не влечет в печали!
Мы мокрым рукавом с лица стираем грязь,
Пытаясь, как всегда, беспечно рассмеяться,
А в небе голубом, над нами ли глумясь,
Зовёт уж кто-то в белом – покататься!
Нас нет уже почти! Рефлексы прошлых дней,
Как птицы по стеклу, отчаянно забьются,
Мы трём глаза, по именам зовём своих коней,
Они не ржут, они в ответ смеются!
Не кони это! Кто тогда? Быть может, седоки,
Скакавшие в пыли, поодаль чуть, за нами.
Ну а смешно им от того, что в пене две руки —
Они в грязи, они не видят сами!
Жизнь непроста, мы, лишь, наездники на ней,
А правила писали, видимо, не Боги:
Всегда безжалостно пристреливают загнанных коней,
Не разбираясь, прямо у дороги!