– С торца зайди, слева его кабинет, а справа нормировка, – ответил он густым солидным баритоном, и от него, как мне показалось, слегка пахнуло водкой.
Действительно, к торцу побеленного здания мастерской была пристроена деревянная веранда, и я вошёл через неё в едва освещённый лампочкой коридор. Дверь слева была закрыта. Толкнув её, я оказался в светлой комнате с двумя высокими окнами и двумя столами буквой «Т». Под одним из них, стоявшем параллельно окну и усыпанном хлебными крошками, лежали две пустые бутылки и огрызок огурца. Пахло водочным перегаром и табачным дымом.
Пройдя по коридору чуть дальше и открыв правую дверь, я оказался в нормировке. В ней было одно окно, против которого стоял стол. Торцом к нему прилепился другой с рацией и телефоном слева и деревянными счётами справа. За ним сидела нормировщица в очках с толстыми линзами и писала наряд. Перед ней переминался с ноги на ногу человек лет шестидесяти, очень похожий на большого рака: у него были выпученные рачьи глаза, над ними седые кустистые брови, под носом пучками торчали усики, на лице блуждала, как мне показалось, виноватая заискивающая улыбка.
– Асфальдас Асфальдасович, – сказала нормировщица, вкладывая наряд в грязную картонную обложку, – пусть он распишется.
– Хорошо, хорошо, – ответил названный Асфальдасом Асфальдасовичем и зажал картонку тыльными сторонами кистей, деформированных артритом. Руки тоже сильно походили на рачьи клешни.
– Чуть не забыла! – остановила его нормировщица. – Сделайте мне, пожалуйста, ключ к кабинету, я сегодня потеряла.
– Хорошо, кладите сюда, – и старик, подняв локоть, подставил ей карман замазученного пиджачка.
– У вас заказ? – спросила нормировщица, обратившись ко мне.
– Нет, я новый заведующий Владимир Александрович Мельников. А к вам как обращаться?
– Антонина Ефимовна.
– Антонина Ефимовна, а где Лукашов?
– Да здесь был с утра. А потом как мга его съела. Нигде не могут найти, может в «Сельхозтехнику» уехал – я не знаю.
Я взглянул на часы, была уже половина третьего. В это время против окна остановился бортовой уазик, и через минуту в нормировку вошли главный инженер и ещё один человек, с изжелта седыми волосами и ещё более красным, чем у Саблина, лицом.
– Константин Фёдорович Майер, – представился он, – инженер по эксплуатации машинотракторного парка.